Наперекор всему

Прекрасно зная по своему опыту человеческую психологию, Баташов, первым делом старался найти в разговоре тему, которая была бы близка и интересна собеседнику. Именно поэтому он встретился перед отъездом с известным российским яхтсменом Николаем Векшиным (на Олимпийских играх 1912 года в Стокгольме тот был запасным участником команды яхтсменов России), который рассказал и показал ему основные классы яхт и объяснил их конструктивные особенности.

– У вас отменный вкус, Герберт, – решил потрафить Баташов своему новому другу. – Я слышал, что лодки британского производства участвовали в Олимпийских играх и показали довольно высокие результаты.

– Я не верю своим ушам, Евгений! – искренне изумился познаниям гостя барон. – Тогда, может быть, вы и с парусом управиться сможете?

– Хочу вас разочаровать, – с сожалением ответил Баташов, – яхтсмен я никакой. Откровенно признаюсь, что пред этой поездкой я проштудировал пару справочников, чтобы не быть полным профаном.

– Как жаль, а я-то уже подумывал и в самом деле взять вас на регату. По олимпийским меркам экипаж 8-метровой лодки может быть из пяти человек, а у меня как раз не хватает одного. – И столько в словах капитана было искреннего сожаления, что Баташов и сам был не рад, что поспешил блеснуть перед ним своей эрудицией.

– А, может быть, я попробую, – несмело предложил он.

– Ну что же, я не против, – неожиданно согласился барон. – Эй, Фриц, покажи моему другу, как нужно управлять парусом! – крикнул он, и, подчиняясь приказу капитана, из лодки вывалился высокорослый, грузный матрос и выжидательно взглянул исподлобья на гостя.

– Яволь, герр капитан! – прогудел он и помог Баташову ступить на уходящую из-под ног палубу.

– Шире ноги, Евгений, – подзадорил гостя барон, – на гонках качка будет посильнее.

До регаты оставалось четыре дня, и все это время Баташову, дабы не упасть в глазах барона, пришлось приложить немало усилий, чтобы познать азы нелегкой морской службы.

За день до гонок один из матросов принес банку с белой краской и аккуратно вывел на борту яхты: «Эльза». А вскоре на пристань пришел и сам Герберт, ведя за ручку невысокую, пышущую молодостью и красотой женщину, белое, нежное и румяное лицо которой обрамляли пышные, волнистые волосы иссиня-черного цвета. Кожа под лучиками ее тонких, но пушистых бровей слегка розовела, точно так же, как и края ладони, которую, после того, как барон представил ее своему другу, она протянула для приветствия. Своими снежно-белыми чуть розоватыми, упругими щеками, темно-карими загадочными и наивными, постоянно меняющими цвет глазами, миниатюрным носиком и конечно же выпуклыми, прекрасно изогнутыми губами, в которых заключалось главное очарование ее лица, она пленила любого, кто хоть раз на нее взглянул.

Это была Эльза, имя которой капитан присвоил своей красавице яхте. По давней романтической традиции он выбрал эту девушку из сотни красавиц, которые ежегодно приезжают в Киль не только из Германии, но и из других стран, для того чтобы увидеть захватывающее и красочное зрелище, а заодно и приискать себе жениха. И теперь Эльза была талисманом яхты, которой предстояло вырвать пальму первенства у норвежцев, олимпийских чемпионов 1912 года.

На следующий день погода яхтсменов особо не обрадовала. Только к моменту старта бриз набрал силу, что давало надежду на то, что гонка будет захватывающей. Дистанция представляла собой треугольник: яхты проходили первую его сторону полным курсом, вторую – в лавировку и последнюю – опять полным курсом. В 8-метровом классе, в котором принимала участие «Эльза», норвежцы с самого начала вырвались вперед.

– Ферфлюхте хуре! – послышался сквозь шум воды и ветра гневный возглас Герберта. – Вновь эти несносные норвежцы хотят отобрать у нас главный приз. Но наша интернациональная команда им этого не позволит! Фриц, когда будем огибать банку у Фридрихсортенского маяка, я пойду на крутой вираж, а ты постарайся сделать так, чтобы лодка не перевернулась.

– Яволь, герр капитан! – гаркнул матрос и, крепко зажав в руках нок гика, удовлетворенно произнес: – Все будет в порядке!

– Евгений, а вы постарайся не выпасть за борт во время поворота! – прокричал барон Баташову, который находился возле мачты в готовности приспустить форштаг.

Норвежцы, чтобы не рисковать, пустили свою яхту по кругу.

– Ну, теперь держись! – что было сил прокричал барон и резко крутанул штурвал. Яхта сразу же завалилась набок, готовая вот-вот черпнуть воду, но в это время Фриц, ухватившийся за гик, повис над бортом и всем своим огромным весом удержал лодку от опрокидывания. И, пока норвежцы завершали свой «круг почета», «Эльза» вырвалась вперед, устремляясь к финишу, обозначенному оранжевым буем, болтавшимся на волнах между кайзеровским «Гогенцоллерном» и причалом у входа в канал.

Когда лодка поравнялась с императорской яхтой, Баташов услышал усиленный рупором голос Вильгельма, который, подзадоривая немецких яхтсменов, повторял:

– На суше и на море, Германия, превыше всего! Германия превыше всего!