Наперекор всему

– Нет! – уверенно ответила Эльза. – Все, что надо, я храню в памяти. Скажу вам по секрету: я с детства мечтала стать детективом. Тренировала память, волю…

– Кто же вас, такую ладную да распрекрасную, на такую рискованную стезю направил? – с интересом присматриваясь к ней, спросил Баташов. – Вам бы замуж выйти за хорошего человека, да детей на благо отечества нарожать, а вы взялись за опасное мужское дело.

– Я должна была родиться мальчишкой, но Бог не сподобил. Поэтому с детства не в куклы, а в казаки-разбойники с мальчишками играла. А после того, как мама умерла от горячки, я и вовсе хвостиком за отцом бегала. Он моряком был, военным транспортом командовал. Куда он, туда и я. Когда на время войны с японцами он меня в Кенигсберг к тетке отправил, я оттуда чуть было на транспорте, уходящим в Петербург, не сбежала. Еще в порту меня обнаружили и с посудины сняли. Только через полгода отец вернулся за мной. Тяжелое ранение получил в Цусимском сражении, и его подчистую списали из флота. Мы переехали жить в наше небольшое имение под Ревелем. Но жизнь там никак не налаживалась, от этого отец запил горькую. Вот тогда меня и определили в Смольный пансион благородных девиц. Но и там, начитавшись книг о знаменитых разведчиках, я только укрепилась в своей идее-фикс быть именно в этом качестве полезной Отечеству. Упорно изучала языки и морскую технику…

– Кстати, сколько языков вы знаете? – прервал откровенное повествование девушки Баташов.

– Пять: немецкий, с прусским диалектом, унаследованным от моих кенигсбергских родственников, английский, французский, польский и шведский. Хотела изучить японский, но этот язык самостоятельно не изучить. Необходима практика…

– At what level do you know English?[3]

– I can work as a translator, write letters and documents[4].

– Vous connaissez bien la France?[5]

– Comment vous le dire? Probablement, c’est pas mal. Elle vivait à Paris. Voyage de la côte d’Azur[6].

– На этом закончим экзамен. Скажите мне, а как вы оказались здесь?

– Судьба! – загадочно и доверчиво улыбнулась девушка. – В общем, уже на старшем курсе, когда я наотрез отказалась изучать дворцовый этикет и, главное, по приказу классной дамы, доносительствовать на своих подруг, меня попросили покинуть пансионат. Отец, узнав об этом, даже обрадовался, и, сразу же отправил меня к родным в Кенигсберг, чтобы я совершенствовала свой язык, а заодно и прошла курс обучения на юридическом факультете Кенигсбергского университета.

– И как ваша учеба?

– На лекциях была смертельная скука, и я решила тогда самостоятельно изучить весь курс и сдать экзамен в полном объеме. Так что в настоящий момент я – свободная институтка. Появляюсь в университете только на сессиях и экзаменах…

– Откуда у вас, казалось бы, привыкшей к роскоши женщины, столько настойчивости и готовности преодолевать любые трудности? – удивленно воскликнул Баташов. – Ведь сколько упорства и самоотверженности надо лишь для того, чтобы изучить столько языков. А вы еще и на юриспруденцию переключились!

– Скажу вам откровенно, что, несмотря на то, что мне не удалось окончить полный курс Смольного института, жизнь и учеба там дали мне очень многое: твердость характера, настойчивость, готовность к любому испытанию и большой запас терпения. Кроме того, строгая и полная лишений институтская жизнь научила меня приспосабливаться. Я умею многое из того, что необходимо для выживания. И шить, и готовить, и даже элегантно и с шиком носить подносы. Вы не поверите, но в Смольном, каждая из нас стремилась попасть дежурить на кухню, потому что тогда мы хорошо кушали. И не только кушали, но и грелись, потому что в дортуарах температура была довольно низкая, – от этого неожиданного признания Эльза залилась краской и, стараясь перевести разговор в другое русло, спросила:

– Скажите, а я могу когда-нибудь стать настоящей шпионкой?

– Конечно, – не задумываясь ответил Баташов, стараясь все обратить в шутку, – только тогда, когда поймете разницу между словом «шпион» и «агент».

Женщина нахмурилась, теряясь в догадках, шутит полковник или говорит всерьез.

– Когда же вы начнете воспринимать меня всерьез? – отчаянно воскликнула она, и ее глаза загорелись ярким, фанатичным пламенем человека, готового пойти на все ради достижения свой цели.

В своей практике Баташов был максималистом и обычно делил людей на тех, кто не способен ни на что, и на тех, кто способен на все.

«Из нее, пожалуй, выйдет толк, – подумал он, – только надо ее хотя бы поверхностно посвятить в особенности агентурной работы».

– Что вы предполагаете здесь делать в дальнейшем? – спросил он, все еще не решив для себя, переходить к серьезному разговору или, отделавшись обещаниями, с легким сердцем возвратиться домой.