Написанное остается

П а л а ч. Спасибо. Тот доктор также советовал, когда моя Берта хворала. Смех, ей-богу, — она выздоровела, а он у меня до костра помер… Это у нас колода. Сюда мы заковываем с руками и ногами. Некоторые, бывает, дрыгают. Под пятки подставляем вот эту жаровню… На стенах — мелочь, пожалуй, кроме вот тех тисков. Ими я зажимаю самое нежное, что есть у мужчины. Пожалуй и все для начала. (К Скорине.) А может, у вас от живота что есть?

С к о р и н а. Есть, да с собой не взял. Не знал, что с вами встречусь.

П а л а ч. Жаль… А здесь у нас пациент. (Отодвигает ширму.)

За ширмой распятый  О д в е р н и к.

З а н а в е с.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

VIII

Камера пыток. Задумчив и печален  С к о р и н а. О д в е р н и к  рассматривает орудия пыток.

О д в е р н и к. А наши сейчас к зубриным ловам готовятся… Настоящая охота на настоящего зверя. И нет ничего справедливей, как сойтись с ним один на один…

С к о р и н а.

Что до меня, то охота ко мне не вернется.
Время тревог проминуло, осталась лишь память
Грустного сердца. Я мыслью туда возвращаюсь,
Денно и нощно всё памяти сеть расставляю —
То есть охочусь за каждым мгновеньем бесценным,
Раньше потерянным, нынче — увы! — невозвратным.
Что в тех желаньях? Былое вернуть невозможно.
Гонишься вслед за утраченным временем, смертный, —
Не догоняешь — убито. И пусть пропадет,
Времени бурному воли своей не навяжешь.

О д в е р н и к (схватив какой-то железный прут, как со шпагой, становится в боевую позицию). Защищайся, несчастный!.. (К Скорине.) Хотел бы я знать: где он теперь?.. (Замечает, как шевельнулась ширма. Он отводит ее в сторону и видит ухо, прижавшееся к нише.) Хорошо, Франциск, что мы с тобой золото и деньги в лесу спрятали. А то эти шакалы обобрали бы нас как липку.

Скорина ничего не понимает, а Одверник хватает подслушивающего за ухо, да так крепко, что тот дико ревет и наконец вырывается.

Вырвался, гад! Был бы нож, святое судилище котел студия наварило бы. Вот такое ухо было! С шапку!

С к о р и н а. О каком золоте ты плел?

О д в е р н и к. Ухо увидел — сказку вспомнил, как один дурень двоих умных спас…

Вбегает  п а л а ч  с окровавленным ухом и озверело замахивается цепью на Одверника. Тот отступает назад и попадает в ящик. Решетка автоматически захлопывается. Палач вертит колесо. Стенки ящика с острыми железными шипами движутся одна к другой и зажимают Одверника. Скорина в отчаянии. Появляется  к в а л и ф и к а т о р.

П а л а ч (хохочет). Я из тебя не только золото, я из тебя все жилы вытяну!..

К в а л и ф и к а т о р. Что? Что? Что?

П а л а ч (опомнился, испуганно). А ничего…

О д в е р н и к. Не видеть вам нашего золота, как своих ушей. Я скорее на плаху… Лучше черту лысому, чем тебе, сыроеду окаянному, золото наше!.. Франциск, скажи им.

С к о р и н а (поняв замысел Одверника). Успокойся, Юрий! Ни деньги, ни золото с собой не возьмешь. Не наша, а их сила. Не знаю, как ты, а я бы по-доброму отдал им все, пусть только вывезут на Белую Русь Маргариту, Петра, книги наши и станок печатный, а нам про то знак привезут от бургомистра виленского Якуба Бабича.

К в а л и ф и к а т о р. Оставь нас, мастер, и подержи язык за зубами, если не хочешь поменяться местами с еретиком.

Палач бьет цепью по теснейшему узилищу и выходит из камеры пыток.

(Одвернику.) Предусмотрительные еретики. (Откручивает колесо.)

О д в е р н и к. С такими мастерами, как вы, будешь предусмотрительным.

IX

Трактир. Появляется  И о х и м. Подойдя к стоящей в углу бочке, отодвигает ее в сторону, поднимает крышку, заглядывает в подвал.