Напиши мне о галчонке. Записи на железнодорожных билетах

– Я читала твой дневник, Олежа. – Сказала она, проникая в его взгляд, словно пытаясь предугадать реакцию.

Он умолк.

– Когда ты уходишь на рыбалку. Я всегда читаю твой дневник. Мне интересно. Ты хорошо пишешь. Тебе не хватает только диплома. Я знаю, о чем говорю. Как женщина. Не спорь со мной. Ты должен поступить в институт. Тебе нужны лишь «корочки», чтоб воспринимали каков ты есть на самом деле. – Убежденно, сказала Аня.

– А без этого – никак? – Олег улыбнулся.

– Никак. – Словно передразнив его, сказала Аня.

– Это же смешно, когда человека принимают только за «корочки». – Сказал Олег.

– Без бумажки ты букашка, а с бумажкой – человек! – Сказала, Аня.

– И так: всегда! – Олег засмеялся.

– И никак по-иному у нас. – Сказала Аня.

– Ты – хорошая! Лучше всех! – Повысив голос, сказал Олег, словно пытался докричаться до медведей.

– Ты всегда начинаешь насмехаться над очень серьезными вещами. С такими вещами у нас не шутят. – Серьезно, сказала Аня.

– Я знаю. – Сказал Олег, уже примирительным тоном.

– Вот и хорошо, что ты это знаешь. – Сказала Аня.

– В нашей стране, для таких как я, места все заняты. Остались только в тайге. Чтоб не плакать, я научился смеяться. Иначе жизнь может превратиться, во что-то, весьма, ужасное. Не хочется превращать ее в трагедию. Поэтому я отправился в тайгу. – Сделав грустную мину на красивом лице, сказал Олег.

– Превращая ее в комедию, так что ли? – Спросила она.

– Скорее – в хохму. – Ответил он.

– Тогда: не лишай меня удовольствия научить тебя уму разуму. Я стану твоим педагогом – и доведу до ума. Это станет моей звездной мечтой. Я нашла человека, с которого может получится то, о чем я всегда мечтала. Сильного, упорного и неотесанного. Чтоб сделать из него того, кого хочет видеть женщина в своем мужчине. Ты, прекрасная заготовка, но своей шероховатостями в характере, ты держишь меня на расстоянии. Идет какое-то сопротивление? Смех, насмешки над собой, – это такая защита? – Спрашивала она.

– Наоборот, это: помощь тебе. Чтоб тебе не так было скучно в тайге обрабатывать целлюлозу. Когда мы остаемся одни. – Отвечал Олег.

– Можно посмеяться? – Спросила Аня, и улыбнулась.

– Сколько угодно. У меня еще есть. – Сказал Олег.

Насыщенные смыслом разговоры, происходили довольно часто между ними. Сейчас, от леса, их отделяло метров 30 пространства, затапливаемого во время паводков. Впереди несла свои воды широкая, неспокойная шивера; посредине реки, словно частокол – торчали камни, будто зубы дракона. Они смотрели на шиверу; на тайгу. На время замолчали, чтоб в повисшую паузу ворвались бурлящие звуки стремительной Майгунгды. Им было так хорошо находиться вдвоем, среди подглядывающих за ними из-за камней: таёжных орхидей, козлятников, иван-чая и кровохлебок. Это был, чуть ли не единственный выходной, за последний месяц непрестанной работы и они не спешили потратить его на рыбалку. Здесь, они ощущали себя на свободе. Вдалеке от геологического лагеря. Могли наслаждаться общением.

– Я обязательно сделаю, как ты хочешь. Я поступлю в этот институт, как ты хочешь. Ради этих «корочек», я стану жить, – хотя ума не прибавится, знаю точно. – Сказал Олег, прервав затянувшуюся паузу, прежде чем заглянуть Ане глаза.

– Я очень рада за такие мысли. – Сказала она.

– Вот доберемся до Красноярска. Останется лишь привести в порядок то, что у меня есть. Перепечатать на машинке. Я и сам иногда думал так поступать. Только вот работа не позволяет мне это сделать. Времени нет. Надо зарабатывать деньги. Да и вкладыш к диплому, мне почему-то не выдали, очевидно, кто-то, попытался мне навредить. Не впопыхах же забыли вложить. – Сказал он.

– Это плохо. Если кто-то заинтересован в этом. – Сказала она.

– Ты ничего не делал против власти? – Спросила она, после небольшой паузы. В ее взгляде, промелькнул страх.

– Я не воюю с властями. – Ответил он.

– Страшновато как-то сделалось. – Сказала она.

– Значит, понравились мои рассказы? – Спросил он.

– У нас на Бахте был галчонок. Мы его выходили. Он остался без своей мамы и папы. Сирота, одним словом. Вначале, был такой смирненький. Мы его начали учить жизни. Получив образование у нас, к концу сезона – он обнаглел, страшно. Представляешь? По утрам начал будить нас, чтоб накормили его. Он садился попкой на конек палатки, и спускался вниз. Вещи металлические тырил. Мы нашли его заначку. Чего там только не было? От заколок, до металлических рублей! Напиши о галчонке, – а, потом, когда ты уйдешь на рыбалку за своими хариусами, я буду читать. Пиши это, словно для меня. – Попросила она.

– Я напишу тебе о галчонке, во время дождя, и уйду на рыбалку. Читая, ты подумаешь обо мне, как я там ловлю хариусов. – Сказал он.

– Ты любишь музыку?

– Органную.

– Когда вернемся в Красноярск – я отведу тебя в Органный зал. Ты любишь Баха? – Снова, спросила она.