Напиши обо мне песню. Ту, что с красивой лирикой

Одиночество вырастает из меня как деревце, плотно вросшее и закрепившееся в податливой плодородной земле. Я словно лелею его и взращиваю, берегу от назойливых разговоров, взглядов и речей. Я пою его зеленой остывающей матчей и согреваю его бока о своего маленького сопящего пса. В солнечные дни я вывожу его погреться в сад, а в дни серые и резкие я вскармливаю его красными и зелеными яблоками, пересмотром сериалов об английских глубинках и ранними уходами в кровать. Я полюбила утро и хотела бы задерживать его, растягивать и любить с каждым днем сильнее. Самые чудесные моменты были на залитой солнцем скамейке, где мы вместе с собакой растягивались и довольно щурились под согревающим нас солнцем. Мои одинокие любимые моменты были на дорожке в бассейне. Если дорожка была занята мной в позднее воскресное утро, то это неизменно приводило меня в состояние глубочайшего покоя и принятия. Толчок о бортик, прямая спина и руки, я сильной и свободной стрелой разрезаю прозрачную воду и углубляюсь почти до самого дна. Как часто я представляю себе, что за белой плиткой бассейна темная холодная вода океана, а я глубоководная рыба, стремящаяся в родные соленые воды, обнимающие мое тело. Порой мне казалось, что мой пульс еле шептал, пока я на одном дыхании проплывала до другого конца бассейна, отталкивалась и в непонятном состоянии отрешенности уплывала назад. Сердце билось ровно и тихо, дыхание не было жадным, тело было красивым и легким, быстрым и сильным. Не моим. И как не нравилось после мне ставить ступни на плитку бассейна, в шлепки, кроссовки, ступать по земле и чувствовать слабость свою и боль. Мне нравились теперь мои руки, они стали сильными и уверенными. Плечи окрепли, а легкие готовы были бежать марафон. Но без воды я была как жигули на автобане. Скорее всего меня там даже не видели, так как я все еще стояла у старта, не могла завестись, когда остальные уже пересекали свои последние километры. Я жаждала найти человека, того, кто был бы глубок и добр. Того, с кем можно было бы говорить и молчать. Обнимать за плечи, или уставать от споров. Я знала, что этот человек существует, по крайней мере, я в это верила. В этом мире, или в мире мне еще незнакомом, я точно знала, что мы встретимся. Мы не сменим жигули на маслкар, но мы сменим трассу и отправимся в путь на своей скорости, по своей дороге.

С нами в пути сейчас был музыкант. Гитарист. И его леворукая гитара белого цвета, как его волосы, была нежно зажата между его руками; бережно и осторожно он обнимал ее, приближаясь к машине Д. Взгляд его разрезал и стремился холодными стрелами сквозь мое тело, проникая точно в середину его, раскачивая и подвергая сомнению мои веры и мои доблести. Когда он говорил я обращалась в слух, как обращались вслух подчиненные короля в конце 20х годов, когда в домах только стали появляться первые радиоприемники. С.был очень молод и очень амбициозен. Он красиво и четко излагал свои мысли, мог тонко шутить и не стеснялся смотреть в глаза, подбадривая или обвиняя, делая комплимент или заставляя прочувствовать всю некрасивую правду его слов. Если правда была некрасивой. И от его правды хотелось согреться, накинуть на плечи шерстяной свитер, выпить чая с куркумой и имбирем, да еще и красного перца добавить, хотелось растереть ступни и натянуть на голову шапку, хотелось врезать по его честному самодовольному лицу и согреть ладони о его щеки, и дать ему понять, что его правда не нужна никому и никогда и ни в коем веке. Но тем самым я бы дала ему одержать победу, а одерживать победу должна была только я, потому что я не научилась еще тогда проигрывать. А это тонкий навык, который нужно взращивать в себе как капризный цветок, что от любой тени или капли дождя, слишком яркого луча солнца может решить не расти и не отзываться на заботу, а захиреть в самый последний момент, когда вы уже уверены, что победа за вами. А потом утром вы просыпаетесь, а цветок уже превратился в скисший сорняк, занимающий место в добротной и заботливой почве, которой невдомек, когда все смогло пойти не так.