Наполеон

Таким образом, к началу 1812 года Бонапарт склонялся к тому, чтобы развязать войну. У него не хватало хороших карт России, но он вполне представлял себе, на какой риск он идет. Когда поздней сенью 1806 года Мюрат во главе четырех французских корпусов вошел в Польшу, он понес серьезные потери, и не от боевых действий, а от болезней и недоедания, когда его люди двигались по бесплодным просторам Восточно-Европейской равнины, часто совсем по бездорожью. Какими бы ни были условия в Польше, в России они наверняка еще хуже. Но Бонапарт, чья последняя крупная победа была летом 1809 года под Ваграмом, отчаянно нуждался в какой-нибудь зрелищной кампании, чтобы убедить французский народ, что он все еще сверхчеловек, чтобы восстановить свой пошатнувшийся престиж в Европе и компенсировать дорого обошедшуюся империи патовую ситуацию в Испании.

Бонапарт намеревался сделать так, чтобы покорение России и ее насильственная интеграция в континентальную систему стала не просто французской кампанией, а общеевропейской. Он убедил себя, а может, действительно искренне верил, что его реформы и его Гражданский кодекс завоевали ему новых союзников и сателлитов, и что империю должно защищать и расширять не только силами французской армии, но и другими континентальными армиями. Поэтому, с 1812 года и далее он мобилизовал историческую Европейскую армию – из Германии и Италии, Польши и Венгрии, Австрии и Баварии, Нидерландов и Швейцарии. Когда Александр отказался в полном объеме поддерживать континентальную блокаду без предоставления ему части Великого герцогства Варшавского, Бонапарт в ярости кричал послу России: «Неужели ваш царь не понимает, что у меня 800 тысяч войск?» Правда, столько у него не было, но он мог бы собрать около 650 тысяч. Почти все командующие армиями и основные штабные офицеры были французами, как и треть всего войска.

К концу июня огромное войско было готово пересечь Неву и двинуться вглубь территории России, предваряя свое движение огромным валом пропаганды. Бонапарт считал, что столь огромные цифры внушат трепет. Но русских это не впечатлило – они привыкли к большим цифрам: несметное число людей (или «душ», как они называли), деревень, рек, километров, высоких и низких температур, просторов и глубин, непроходимых лесов, болот, равнин и пустошей. Россия всегда жонглировала астрономическими цифрами. На самом деле размеры Великой армии Бонапарта превратились в ее слабое место. Растянувшись на марше на глубину походной колонны от пятидесяти до ста километров, армия представляла собой легкую мишень. Во время своей кампании в Германии Бонапарт выработал способ передвижения на марше, при котором целые корпуса выстраивались в движущиеся квадраты, как для наступательного, так и для оборонительного боя. Это построение называлось bataillon carré[24]. Но в России это построение было просто невозможно. Двигаясь, скорее, как медлительная стрела, армия полностью проходила определенную контрольную точку за 8 дней. Вспомогательные службы растягивались на десять километров, учитывая 35 тысяч повозок, запасных лошадей, скот для забоя, кареты офицеров, санитарные обозы, маркитантов и телеги для перевозки захваченных трофеев. Для обслуживания 950 орудий в колонне был пятикилометровый обоз с боеприпасами. Пропагандистская машина Бонапарта хвалилась, что в продовольственном обозе армии было более тридцати миллионов литров вина и коньяка. Так это или нет – загадка: запасы спиртного, конечно, исчезли довольно быстро.