Бонапарт оставляет Москву 19 октября. Теперь численность его войск сократилась до 95 тысяч, и почти не осталось лошадей. Русские начали контратаку со все возрастающими силами, и 3 ноября они разбили арьергард наполеоновских войск под командованием Луи Николя Даву. Бонапарт, потрясенный неудачей, прибыл в Смоленск 9 ноября и обнаружил там, что почти все запасы продовольствия съели голодающие дезертиры, которых насчитывалось уже 30 тысяч человек. Когда спустя три дня император покидал город, у него под командованием оставалось немногим более 40 тысяч солдат. Начались снегопады. Отступление становились все более затруднительным, пришлось оставить все трофеи, все награбленное имущество. Войскам предстояло пересечь несколько широких рек, мосты через которые, и без того немногочисленные, были разрушены. Только к 29 ноября Бонапарту удалось переправить армию через Березину, в процессе переправы он потерял еще 20 тысяч человек. А через несколько дней он решил, что с него хватит. 5 декабря он сообщает своим командирам, что ему необходимо как можно скорее уехать в Париж, чтобы обеспечить безопасность власти. Подчиненные стоически приняли его решение. Командование было поручено Мюрату.
Следует отметить, что, хотя отступление из Москвы по меркам самого Бонапарта было ужасным и позорным, французы, отступая, намеренно оставили более 20 тысяч раненых, а количество солдат, попавших в плен к противнику, достигало в общей сложности 200 тысяч (мало кто из этих пленных когда-либо смог снова увидеть родной дом), тем не менее оно не превратилось в хаотическое бегство. Русские крестьяне смогли, наконец, сполна отомстить захватчикам. Но русские армии и сами находились не в лучшей форме, чтобы провоцировать крупное сражение, и вообще, они предоставили зимней стуже сделать за них всю работу. 14 декабря арьергард великой армии в организованном порядке отступал через Неман. Ней, командующий этой группой войск, тщательно следил за тем, чтобы он последним покидал русскую землю (он и пасынок Бонапарта, Богарне, были единственными старшими офицерами, которые не запятнали свою репутацию в этой катастрофе). Два дня спустя в официальной газете «Монитор» в Париже вышел печально известный двадцать девятый бюллетень об этой кампании. В тексте Бонапарт признавал, что во всем виновата зима, которая наступила «неожиданно рано», что Великую армию постигла «ужасная катастрофа».
Пока же сам Бонапарт чудом спасся от партизанского разъезда. Он путешествовал на трех санях, запряженных лошадьми. В одних санях ехал он сам с Луи Коленкуром, обер-шталмейстером императорского двора, доверенным лицом Бонапарта, именно Коленкур организовал убийство герцога Энгиенского. В других санях сидели его переводчик, его телохранитель мамелюк Рустам, пятеро слуг и адъютанты. Они ехали в санях пять дней и чуть не замерзли насмерть при температуре минус 25 градусов. Бонапарт грелся, кутаясь в меха Коленкура, и постоянно разговаривал, репетируя свои оправдания. И каждую свою тираду он заканчивал проклятиями в адрес англичан: «Если бы не они, я был бы человеком мира». К тому времени, как Бонапарт добрался в Варшаву и принял у себя польскую политическую элиту, ошеломленную катастрофой и объятую страхом, у него уже был готов колкий ответ: «От великого до смешного один шаг» (на самом деле автором этой фразы был Вольтер). Во время официального приема, который длился три часа, он повторил эту цитату несколько раз. Подобострастные польские сановники внимали императору в почтительном молчании. Казалось, звук собственного голоса действовал на Бонапарта успокаивающе. Наполеон поспешил в Германию, сначала на санях, потом в коляске и в карете. Если ломалась ось одной кареты, путешественники тотчас пересаживались в другую и продолжали свой путь, делая остановки не более чем на час в сутки. Когда они ненадолго остановились в одном из немецких городков, Бонапарт спросил почтмейстера его название. «Бонн», – услышал он в ответ, и воскликнул: «Передайте мое почтение мсье Гете», – и снова отправился в дорогу. Через тринадцать дней, почти в полночь 18 декабря он прибыл во дворец Тюильри в Париже.