Наполеон

Что осознал Меттерних, и чего еще не понимал Бонапарт – историческая смена, которая происходила в немецкоговорящем мире, которая изменила общий стратегический рельеф Европы. Бонапарт, в своем желании придать территориальной экспансии благородный флер реформаторства, разрушил старую Священную Римскую империю, чтобы на ее месте возникла (как он мыслил), империя Каролингов под патронатом Франции. В результате получилась классическая демонстрация «закона непредусмотренных последствий» Карла Поппера. Бонапарт полагал, что уничтожение Священной Римской империи можно приравнять по значимости к смещению Венецианской олигархии или изгнанию мальтийских рыцарей. Он просто выбрасывал средневековые пережитки в мусорную корзину истории. Фактически Священная Римская империя выполняла определенную задачу. Она служила орудием против культурного единства Германии и затрудняла создание ее политического и военного единства. Пруссия была главной силой Германии, но Австрия, не менее влиятельная в силу своего права наследования германского трона, была настоящим покровителем мелких немецких государств. Таким образом сохранялась их многочисленность и равновесие сил. Немецкие мыслители хотели сохранить такое положение вещей. Они утверждали, что равновесие сил между Пруссией и Австрией и существование других немецких культурных центров оказывало огромное благотворное воздействие на европейскую музыку, живопись, образование, философию, теологию и литературу. Не сила, а культура Германии стала подарком Европе. С другой стороны, если бы Германия была объединена, она представляла бы гораздо большую угрозу, чем ее соседи, и, разумеется, попыталась бы подчинить себе остальную часть Европы. Именно так и произошло в конце девятнадцатого – начале двадцатого века, когда эти доводы были отметены.

Роль детонатора в этом процессе и сыграл Бонапарт. После битвы при Аустерлице и Иене и полной капитуляции прусской армии он относился к немцам с презрением. Он поставил французские гарнизоны и марионеточных правителей, занимал их королевские дворцы, когда хотел. По его приказу немецкие короли, курфюрсты и правящие герцоги вытягивались перед ним в струнку, как простые лакеи. Их армии стали источником пополнения его армии для осуществления дальнейших планов. Немецкие университеты преподносили французскую культуру с ее сильным налетом классицизма и древнеримской позолоты как единственно приемлемую форму художественного выражения. Его ставленники обложили французской цензурой книги и другие университетские печатные издания.

Реакция политических и военных кругов была замедленной, но в момент русской катастрофы она достигла своего пика, так как ей сопутствовала необычайно глубокая и сильная культурная реакция. Невероятный расцвет немецкой философии и литературы в восемнадцатом столетии стал определяющим событием в европейской истории. Кольридж был одним из первых, кто осознал его значение и оповестил об этом Англию. Он полагал, что внедрение чуждой французской культуры снизит немецкий творческий потенциал, приведет к катастрофическим последствиям. Именно по этой причине он сильно ненавидел Бонапарта, видел в нем врага творческого духа человека. Мадам де Сталь также изучила новый феномен немецкой культуры и прониклась его богатством и глубиной. Она написала о нем великолепную книгу, которую Бонапарт не разрешил издавать во Франции. Тем не менее она была напечатана и быстро разошлась, познакомив Париж с новым явлением немецкой культуры.

Юный Бонапарт виделся фигурой романтической. Но это оказалось поверхностным суждением о стройном молодом человеке, который совершал удивительные поступки. В зрелости Бонапарт, грузный и властный, со своим чрезмерно превозносимым культом разума и категорической приверженностью к идеям древнего Рима (le goût roman) и имперскому стилю, которые он насаждал везде, куда дотягивались штыки его солдат, все больше рассматривался просвещенными людьми как устаревший пережиток запыленного классицизма, чьи дни сочтены. Они полагали, что его тирания была непримиримым врагом зарождающегося романтизма. Именно поэтому юный вундеркинд Виктор Гюго ненавидел его. Новый дух, захвативший молодежь, пришел с севера, поэтому неудивительно, что сначала он укоренился в Англии и Германии. Он впитал в себя как средневековье, так и готику, как христианство, так и язычество, в отличие от фольклора и сказаний, церковной литературы, наполненных рационализмом. Он существовал не в Кодексе Наполеона, а в законах англов и саксов, не на солнечном юге, а в темных непроходимых лесах, с их волками и медведями.