Наполеон

Он не слышал имён представленных ему дам. Он не следил за тем, что говорит: он не мог думать ни о чём, кроме робкой красавицы, которая околдовала его — и отвергла.

В конце концов он подошёл к ней. Кто-то толкнул её и сказал: «Встаньте же!» Опустив глаза, она стояла перед ним, такая же белая, как её платье.

   — Мадам, белое не лучшим образом сочетается с белым, — сказал он обычным тоном, а затем тихо прошептал: — Это не тот приём, на который я вправе рассчитывать.

Она не сказала ни слова. Он смерил её долгим взглядом и отошёл. Через несколько минут он покинул бал. Всем страстно хотелось узнать, что он ей сказал — особенно шёпотом. Муж помог ей сбежать с бала, но в карете начал докучать ей вопросами.

   — Кстати, — сказал он. — Я принял приглашение на обед у Моровского. Будет император. На сей раз ты должна одеться лучше.

Перед дверью в спальню она подумала: «Я должна рассказать ему всё: про Брони, про мою шальную выходку, про то, чего от меня хотят и как я противлюсь этому. Безусловно, тогда он мне поможет!»

Но граф коротко пожелал ей «спокойной ночи» и удалился. А тут служанка подала ей записку, почерк был очень неразборчив:

«Только вы у меня перед глазами, вами одной я восхищаюсь, только вас одну желаю. Дайте же скорейший ответ, чтобы успокоить моё страстное нетерпенье».

Наверно, любая другая молодая женщина в Варшаве расцеловала бы этот листок со страстным, льстивым, волнующим до глубины души посланием. Но Мария скомкала его своей маленькой ручкой. Ей оно было противно.

   — Передай, что ответа не будет, — сказала она.

Но посыльным оказался сам князь Юзеф Понятовский, от которого нельзя было так просто отделаться. Он прошёл за служанкой до двери в спальню. Графиня как раз успела запереться. Он постучался.

   — Мадам, молю вас, ответьте на письмо.

   — Я не отвечу.

   — Мадам, но вы должны.

   — Нет.

   — Мадам, вы пожалеете об этом.

   — Моё решение бесповоротно.

В любой момент граф мог застать его высочество умоляющим и колотящим в дверь жены. Князь в течение получаса просил, угрожал и протестовал, рискуя своей репутацией. Он удалился в ярости.

На следующее утро, едва Мария проснулась, поступило новое послание. Даже не вскрывая его, она булавкой соединила его с первым и приказала служанке отдать посыльному.

Да, в решительности этой девочке нельзя было отказать, но она всё равно была обречена. Весь мир и даже муж на стороне преследователя. Что же ей делать?

С самого утра на неё обрушился яростный ураган посетителей — патриотов Польши: все самые значительные люди страны, члены правительства, гранд-маршал Дюрок... Сославшись на мигрень, она закрылась в спальне. А её муж просто спятил, испугавшись, что его сочтут старым ревнивцем, он заставил её открыть дверь и вошёл вместе с князем во главе целой толпы. В их присутствии он потребовал, чтобы она подчинилась ему, своему господину и повелителю, и отправилась на обед, где будет достойно его представлять. Остальные вторили ему подобно хору в опере. Один из них, старейший и наиболее уважаемый член правительства, сурово обратился к ней:

   — Мадам, это дело имеет такое значение для всей нации, что ничто, ничто не должно стоять на его пути. Мы искренне надеемся, что вскоре вы почувствуете себя лучше и прибудете на обед. Ибо если вы не сделаете этого, у всех сложится впечатление, что вы не являетесь истинной дочерью Польши.

Бедная девочка поникла под этим напором. Она поднялась с кушетки. Было решено направить её в особняк мадам де Вобан, любовницы князя, для наставлений относительно платья, этикета и прочего; сам князь приказал ей пойти туда. Однако мудрая соблазнительница передала её в руки одной молоденькой девушке, более подходящей Марии по возрасту, мадам Софии Абрамович — умной, привлекательной, разведённой, яростной патриотке. «Всё, что угодно, дорогая! Всё, что угодно, ради общего дела!» — внушала она. Во всём свете у Марии не было человека, на которого можно было бы положиться в этом деле, и весёлая, патриотически настроенная София быстро завоевала её доверие. Поняв, что плод созрел, София села на кровать и прочла ей крайне торжественное письмо. Оно было за подписью тех же самых лиц, включая членов временного правительства:

   — «Мадам!

Малое часто порождает великое. Во всём мире, во все века женщины оказывали и оказывают огромное влияние на политику. Древняя и новая история не оставляют в этом и тени сомнения. До тех пор, пока мужчины находятся во власти своих страстей, вы — женщины — являетесь грозной силой.

Если бы вы были мужчиной, вы бы не задумываясь отдали свою жизнь за свободу и благополучие своего отечества. Будучи женщиной, вы не можете с оружием в руках до последней капли крови защищать его. Но вы можете пожертвовать собой по-другому, и это вы должны принять, какими бы болезненными для вас эти жертвы ни были.

Неужели вы думаете, что Эсфирь отдалась Асуру по любви?»

   — Кто такая Эсфирь? — с испуганными, широко открытыми глазами прошептала Мария.

   — Это из Библии. Я нашла этот отрывок. Она спасла евреев.