Наполеон

Визит африканца принёс и другие плоды. На Эльбу был направлен агент — сеньор Матта: молодой тосканец, служивший в своё время в императорской армии. Его сопровождала девушка из Милана, которая крайне почитала императора. Похоже, единственным профессиональным качеством Матты как тайного шпиона было то, что он знал итальянский и — совсем немного — французский. Он прибыл на остров и, как все другие приезжие, должен был указать цель посещения острова и пройти собеседование с придирчивым Камбронном. Как правило, Камбронн заявлял: «Уезжайте», или: «Вы можете остаться на три дня». Матта сообщил, что он приехал продавать масло. Скорее всего, Камбронн счёл его таким дураком, от которого может быть больше пользы, чем вреда. Матте было позволено остаться на острове в качестве продавца масла. Камбронн оказался прав. Подробные донесения этого молодого человека были как раз такими, какими их хотели видеть его работодатели. Всё это напоминало ранние лондонские работы Карла Маркса, в соответствии с которыми капиталистическая система должна была рухнуть не позднее чем через год. По его донесениям, Наполеон прямо-таки завтра собирался покинуть остров — или, по крайней мере, имел серьёзные намерения сделать это. В первый свой рабочий день на острове (1 декабря) Матта получил ряд сведений от друга, служившего у Полины. Однако он настолько плохо знал французский, что ему никто не верил. Матта также сообщил, что Мария-Луиза покинула остров после двухдневного визита, будучи беременной.

Даже сам Кемпбелл писал 10 декабря:

«Мне кажется, что люди, осуществляющие наблюдение за Наполеоном по поручению правительств тех или иных стран, иногда преувеличивают и фальсифицируют истинное положение дел, а также придумывают различные истории, дабы выглядеть более старательными в исполнении своих обязанностей».

Кемпбелл возвратился с охоты на тунисского зайца и 4 декабря имел беседу с Наполеоном, которая продолжалась три с половиной часа... (Беседа описывается на четырнадцати страницах, очень чётко и подробно). Разговор шёл о Марии-Луизе:

«Во время всего разговора он находился в значительном эмоциональном возбуждении; упрекал императора Австрии, удерживающего его жену и ребёнка, в слабости и бесчеловечности. Она обещала писать ему каждый день после своего возвращения из Швейцарии, однако с тех пор он не получил от неё ни одного письма. У него отняли ребёнка, как в древние времена отнимали детей завоеватели, чтобы украсить свой триумф. Императору (Австрии) следовало бы вспомнить, сколь непохожим образом он (Наполеон) отнёсся в своё время к нему, когда тот находился полностью в его власти и не существовало никаких уз брака. Он дважды входил в Вену как победитель, но никогда не вёл себя по отношению к императору столь неблагородным образом. Не он настаивал на этом браке. Это Меттерних сделал предложение Нарбонну. «Я был очень счастлив со своей женой, однако моя женитьба на ней в конце концов принесла мне несчастье. Лучше бы мне было жениться на русской принцессе».

Восемнадцатого декабря министры Людовика XVIII подготовили доклад, в соответствии с которым предлагалось конфисковать всё имущество Бонапартов во Франции. Толстый, глупый король дал следующую резолюцию: «Одобряю. Людовик».

Это нельзя рассматривать как простую оплошность в процессе выполнения договора. Это было объявлением войны Наполеону со стороны короля Франции и его правительства, и король Эльбы имел полное право в тот же день, если не раньше, разорвать свою копию договора и также начать войну.

Но Наполеон не принял этого фатального решения. Провокации не вывели его из равновесия. Он просто сказал:

— Что ж, пусть попробуют приехать и забрать меня. Я могу продержаться здесь два года.

Он подготовил оборонительные сооружения и в канун Рождества отдал ряд указаний относительно набора войска и вооружения фортов.

Он подготовился к осаде...

Первого января 1815 года во дворце Мулини была устроена небольшая вечеринка. На ней присутствовали мать Наполеона, сестра, Бертран с женой и Дрюо (Кемпбелла не пригласили). Это был канун Нового года. Неожиданно свершилось чудо из чудес — пришло письмо от самой Марии-Луизы. Это было всего лишь формальное поздравление и пожелания на следующий год, но, по крайней мере, ей удалось обойти цензуру. Это было последнее письмо, которое он когда-либо получил от неё. Относительно денег Наполеон не получил из Франции никакого ответа. Кемпбелл, что, возможно, являлось его единственной заслугой, постоянно напоминал союзникам о необходимости выполнения финансовых обязательств перед Наполеоном, надеясь, что они к нему прислушаются.