Наполеон

Дивизионный генерал заторопился к лошади, которую держал под уздцы конный ординарец, прыгнул в седло и галопом поскакал по дороге, поднимая облако пыли.

Бонапарт и Бертье сели верхом и рысью затрусили вперёд. Позади них позвякивали уздечками адъютанты и эскорт.

   — Я никогда не видел Лагарпа в таком состоянии, — сказал он Бертье. — Надеюсь, он не заболеет. Прекрасный офицер! У него большое будущее. — Его мысли тут же вернулись к предстоящему делу. — Передайте Ожеро, чтобы он тщательно разведал местность, но не менял позиции, пока не получит новый приказ.

Ожеро форсировал реку левее и по-прежнему держался вблизи неё. Он занимал хорошую позицию для поддержки выдвинутых вперёд отрядов. Поэтому Бонапарт не хотел, чтобы Ожеро ввязывался в самостоятельный бой с Болье, который мог неожиданно появиться с запада. Первым делом следовало очистить дорогу.

Бертье придержал коня, набросал приказ, подозвал адъютанта и велел ему живо скакать к Ожеро.

Они проезжали мимо кавалеристов Кильмэна. Солдаты расположились между тополей, справа и слева от дороги; за исключением нескольких кукурузных полей, в округе не было ни клочка твёрдой земли, на которой можно было бы встать лагерем. Он послал офицера разыскать Кильмэна. Новый командир кавалерии был неважной заменой погибшему Стенжелю. Ни он, ни его заместитель Бомон не обладали той инициативой, которая требовалась от начальника кавалерии. Никто из них не любил риска. Тем не менее Кильмэн был толковым парнем со склонностью к штабной работе. При первой же возможности надо будет перевести его в подручные к Бертье...

Кильмэн рысью подъехал к нему. Это был суровый с виду, но приятный в общении ирландец со светлыми волосами, живыми голубыми глазами и лицом, слегка побитым оспой.

   — Кильмэн, авангард при поддержке Лагарпа должен сейчас же атаковать Гвардамилью, Фомбио и Кодоньо. Немедленно перебросьте вашу кавалерию по просёлку на правый фланг и обойдите Кодоньо. Вы встретите там австрийскую кавалерию. Пусть ваши парни померятся с ними клинками. Им нужно обрести уверенность в себе. Без задержки перебрасывайте ваши эскадроны. Я жду, что они проявят храбрость.

Кильмэн вспыхнул от скрытого упрёка и отдал честь.

   — Хорошо, генерал.

Начальство вновь зарысило вперёд. Эта кавалерия была почти бесполезна, она не могла воевать. Конечно, в самом начале кампании против Пьемонта их лошади представляли собой ходячие скелеты, но в последнее время фуража хватало. Чего ей не хватало, так это боевых офицеров. Солдаты есть лишь то, что делают из них офицеры...

Они подъехали к пехотинцам Лагарпа, толпившимся справа и слева от насыпи. Очевидно, Лагарп уже прибыл и принял командование. Трубили горны, били барабаны. Люди бросали свои импровизированные биваки, бежали и строились в колонны.

Неподалёку от Гвардамильи Бонапарт встретил Даллеманя в сопровождении двух его заместителей — Ланюсса и Ланна. Даллемань — огромный, плотный, с толстыми, гротескно выпяченными губами — сообщил ему, что враг забаррикадировался не только в стоявших в центре деревни колокольнях, но и в некоторых домах. А на просёлочной дороге у Фомбио занимали позицию австрийские пушки.

Бонапарт коротко кивнул и посмотрел на раскинувшуюся впереди местность, расчерченную дамбами.

—Отлично! Немедленно атакуйте, генерал. К вам на помощь движется Лагарп.

Даллемань тоже присмотрелся к ландшафту.

   — Очень хорошо, генерал. Я ждал приказа. В атаку пойдут три колонны: Ланюсс по дороге, Ланн по обочине слева, а я сам — по тропинкам справа.

Даллемань был самым подходящим человеком для того, чтобы командовать авангардом. Он никогда не мешкал и никогда не перечил.

   — Отлично, генерал! Выступайте!

Бонапарт натянул поводья и съехал на обочину. То же сделала и свита. Карабинеры и гренадеры уже построились в шеренги. Не составило труда сформировать из них три колонны. Через несколько минут густые цепи карабинеров бегом двинулись вперёд, смело ныряя в раскинувшиеся перед ними рвы и переходя вброд затопленные рисовые поля. Дав карабинерам отдалиться, на пыльную дорогу ступила центральная колонна. Неистово били барабаны, люди возбуждённо смеялись и кричали, предвкушая близость схватки. Справа и слева по обочинам продвигались другие колонны; голубые мундиры солдат мелькали среди тополей.

Сидя верхом, он ждал и шутливо говорил Бертье: