Наполеон

Наступил полдень. Бонапарт последовал за опьянёнными горячкой преследования гренадерами Даллеманя, ворвавшимися на узкие улицы Лоди с криками «Да здравствует Республика!», обгонявшими и уничтожавшими пулей, штыком или прикладом мушкета тех немногих австрийцев, которые пытались сопротивляться. Эта погоня привела его на большую площадь, загромождённую перевёрнутыми походными котлами. Другие австрийские отряды были захвачены врасплох во время дневной трапезы. Попав в самую гущу дико вопивших гренадеров, он вместе с; ними достиг длинной вымощенной булыжником улицы, начинавшейся под аркой в дальнем углу площади. По этой улице, заканчивавшейся средневековыми воротами, стремглав бежали австрийцы.

Пришпорив лошадь, он пробился сквозь толпу возбуждённых солдат и проехал через портал. Прямо перед ним раскинулся длинный мост через Адду. На его дальнем конце ещё виднелись последние отряды во всю прыть удиравших австрийцев.

Тут же над противоположным берегом взвился дым, и земля вздрогнула от грохота. В воздухе раздался дикий вой, и мост осыпала картечь, сразив на месте с полдюжины солдат. В диком ужасе толпа метнулась назад. Гренадеры, оказавшиеся на мосту, не чувствуя поддержки, повернулись и побежали обратно. А на другой стороне реки снова и снова раздавался тяжкий грохот, сопровождавшийся воем картечи. К нему присоединился свист пуль стрелявшей залпами вражеской пехоты. Толпящиеся, толкающиеся французы устремились обратно в ворота, ища укрытия за крепостными стенами.

Бонапарту стало ясно, что он опоздал и Болье успел переправиться, но надо было взглянуть, какие силы им противостояли. Перед мостом возвышалась статуя какого-то святого. До этого места было довольно далеко. Он придержал лошадь. На другом берегу, ещё затянутом дымом, хотя пушки перестали стрелять, он заметил выстроившуюся в колонну беломундирную пехоту. Очевидно, австрийцы всерьёз намеревались защищать мост. У них было много пушек; он ещё не мог сказать сколько. Часть их простреливала мост из конца в конец. Сам мост пока ещё уцелел, и было важно сберечь его.

Бонапарт тут же вспомнил о нескольких сопровождавших авангард пушках, которые стояли с другой стороны ворот. Но отправить приказ было не с кем: в этой толпе он оказался отрезанным от своего штаба. Бонапарт пришпорил лошадь, немного отъехал от ворот, проложил себе дорогу через толпу и увидел пушки, две лёгкие пушки со свежими упряжными лошадьми. Он пробился поближе и помахал рукой.

   — Артиллерия, вперёд!

Офицер, командовавший батареей, прокричал приказ. Погонщики щёлкнули кнутами. Стоявшие на дороге пехотинцы шарахнулись в стороны. Бонапарт снова крикнул:

   — Пушки, вперёд! Следуйте за мной! — На мгновение он снова стал простым артиллерийским офицером.

Они проехали через арку ворот и снова услышали вой и скрежет вражеской картечи, поливавшей всё вокруг смертельным ливнем. Он едва замечал это.

   — Вперёд! Вперёд!

Его опьянил азарт. Он подскакал к статуе и поднял руку.

   — Стой! Батарея, к бою! Беглый огонь! Картечью!

Упряжки развернулись и встали. Орудийная прислуга соскочила с пушек и зарядных ящиков, погонщики поспешили в укрытие. Офицер чётко выкрикивал команды. Все лихорадочно взялись за работу: одни подтаскивали ближе зарядные ящики, открывали их и доставали боеприпасы, другие наводили стволы, прочищали их банниками и шомполами, третьи торопливо подносили снаряды, прижимая их к груди. Снаряды представляли собой шарообразные связки пуль, скреплённые железными обручами. Артиллеристы бросились заряжать орудия. Два солдата чиркнули огнивами и подожгли запалы, в то время как наводчики проверили наклон ствола и прочистили запальное отверстие проволокой. Над их головами завывала картечь, рядом свистели вражеские пули. Один человек упал ничком, второй опустился наземь, как мешок.

   — Готов!.. Готов!

Офицер выкрикнул приказ:

   — Огонь!

Пушки подпрыгнули и откатились назад, из стволов вылетели два толстых жгута оранжевого пламени, и тут же всё окуталось густой пеленой дыма. Пока артиллеристы готовились к следующему залпу, банили стволы, заряжали и поджигали запалы, в воздухе снова завыла вражеская картечь.

Бонапарт властно сказал молодому офицеру, командовавшему пушками:

   — Любой ценой уберечь мост! Сейчас сюда подвезут другие пушки. Удерживать позицию до последнего человека!

Он галопом поскакал к воротам, возле которых теперь никого не было, проехал под аркой и встретил свою свиту, в гуще которой был и Бертье. Саличетти тоже находился здесь; его оливково-зелёное штатское платье, которому придавала официальность трёхцветная перевязь, странно выделялся среди военной формы окружающих.

Бонапарт крикнул своим офицерам:

   — Тащите сюда всю артиллерию, которая вам попадётся! Как можно скорее! Расставьте её по берегу реки!

Адъютанты поскакали врассыпную и мгновенно исчезли в растерянной толпе, оставив генерала наедине с Бертье и Саличетти.

Яростная решимость овладела им.

   — Они не уйдут от меня! — воскликнул он. — Мост ещё не разрушен!

Саличетти с тревогой посмотрел на него.

   — Генерал, вы что, действительно собираетесь пробиться по мосту?