Наполеон. Годы величия

На следующий день после бала император показался мне необычно возбужденным; он вскакивал с кресла, прохаживался взад и вперед по комнате, садился в кресло и вновь поднимался с него, пока я не подумал, что мне никогда не удастся закончить одевать его. Немедленно после завтрака он приказал маршалу Мюрату нанести визит госпоже Валевской и сообщить ей о том, что он порабощен ею, а также о его пожеланиях.

Она гордо отвергла предложения, которые, вероятно, оказались слишком бесцеремонными. Возможно, кокетство, естественное для всех женщин, подсказало ей дать отпор; и, хотя герой понравился ей и мысль о блистательном любовнике, обладающем властью и овеянном славой, несомненно, занимала ее голову, она не собиралась капитулировать просто так, без борьбы.

Мюрат вернулся, полный смущения, весьма удивленный тем, что провалил порученную ему миссию. На следующий день, когда император встал с постели, я нашел его по-прежнему озабоченным, он не произнес ни слова, хотя в это время дня привык разговаривать со мной. Он направил госпоже Валевской несколько посланий, но все они остались без ответа; его тщеславие было больно задето подобным непривычным для него безразличием. Но в конце концов его мольбы тронули ее сердце, и она дала согласие на встречу в тот же вечер между десятью и одиннадцатью часами, которая и состоялась в назначенное время. Через несколько дней она вернулась в тот же самый час, и ее визиты продолжались до самого отъезда императора.

Через два месяца император попросил ее приехать, и она присоединилась к нему в его штаб-квартире в Финкенштейне, где она с того времени и оставалась, покинув в Варшаве старого мужа, который, глубоко оскорбленный за свою поруганную честь и за свою любовь, пожелал более никогда не видеть бросившую его супругу.

Госпожа Валевская оставалась с императором вплоть до его отъезда, а затем вернулась в свою семью, постоянно проявляя самую преданную и в то же время бескорыстную любовь.

Император, видимо, высоко ценил прелести этой ангельской женщины, чей добрый и готовый к самопожертвованию характер произвел на меня глубокое впечатление. Когда они обедали вместе, а их обслуживал только я один, мне предоставлялась возможность получать удовольствие от их разговора, который всегда со стороны императора принимал дружелюбный, веселый и оживленный характер; а со стороны госпожи Валевской их беседа окрашивалась нежностью, страстностью и некоторой меланхоличностью.

Когда его величество отсутствовал, госпожа Валевская проводила время за чтением или через решетчатые жалюзи в комнатах императора наблюдала парады и воинские построения на дворцовой площади, которыми часто командовал сам император. Такова была ее жизнь, вполне соответствующая ее характеру, всегда спокойному и уравновешенному, и это очарование ее натуры заметно пленило императора, который с каждым днем все больше становился ее рабом.

После битвы при Ваграме в 1809 году император своей резиденцией сделал дворец Шенбрунн и немедленно послал за госпожой Валевской, для которой был снят и меблирован очаровательный дом в пригороде Вены, совсем близко от Шенбрунна. Каждый вечер я тайно привозил ее в закрытой карете с единственным слугой без ливреи; она входила в замок через потайную дверь и затем препровождалась в императорские апартаменты.

Я не в силах описать все то внимание, заботу, которыми окружал ее император. Он возил ее в Париж вместе с братом, очень достойным и безупречным офицером, и служанкой, дав указание гофмаршалу императорского двора купить для нее очаровательный домик на шоссе Д’Антен. Госпожа Валевская была очень счастлива и часто говорила мне: «Все мои думы, все мое вдохновение исходят от него и возвращаются к нему; он для меня — все мое счастье, мое будущее, моя жизнь!» Она никогда не покидала своего дома, за исключением посещений личных апартаментов императора в Тюильри, и, когда этим счастьем ее не одаривали, она не ходила в театр, не совершала прогулок, не выходила в общество, а оставалась дома в окружении немногих лиц и каждый день писала императору. В конце концов она родила сына, имевшего удивительное сходство с Наполеоном, для которого это событие стало источником большой радости.

Госпожа Валевская заказала для императора золотое кольцо, вокруг которого она обвила свой красивый белокурый волос, а на внутренней окружности кольца были выгравированы следующие слова: «Когда ты перестанешь любить меня, не забывай, что я люблю тебя». Император называл ее только «Мари».

Вероятно, я слишком много уделил времени описанию этой любовной связи императора: но госпожа Валевская очень отличалась от других женщин, чьей благосклонности добивался император; и она была достойна того, чтобы называться «Ла Вальер императора», который, однако, не оказался столь неблагородным по отношению к ней, как Людовик XIV по отношению к единственной женщине, которая любила его, а именно — к госпоже де Ла Вальер.