Наполеон и Жозефина

Бонапарт знал обо всем этом. Его мать и братья рассказывали ему о нищете народа, об обесценивании денег, о махинациях на бирже и нечестности членов Директории. Ему хотелось знать об отношении парижан к правительству. Решительные действия, которые он намеревался предпринять, могли удасться только в том случае, если бы все жители столицы поддержали его, если бы он был уверен, что члены правительства осточертели всем слоям общества, и если бы, по его выражению, пришла пора "ловить момент"…

Он закрыл окно, поцеловал Жозефину, которая спала, улыбаясь во сне, и спустился к себе в кабинет, чтобы встретиться с разными людьми, пришедшими к нему с визитом.

Успокоившись телом и душой после ночи любви, он любезно принимал визитеров, умело расспрашивал их и за время своего первого рабочего утра сумел прощупать пульс населения Парижа. То, что он узнал, обрадовало его.

Режим был ненавистен народу, и почти каждый день жители столицы находили способ открыто посмеяться над пятью директорами.

Так, вечером, во время первого представления спектакля "Вертеп", в тот момент, когда четверо воришек, персонажей пьесы, появляются на сцене, какой-то зритель воскликнул: "Их только четверо! А где пятый?" И зал взорвался таким восторгом, что актеры, воодушевленные дружным смехом зала, подошли к рампе и начали аплодировать публике.

Бонапарт узнал также, что владелец парфюмерной лавки с улицы Луа заработал много денег, продавая веера, на которых были нарисованы пять зажженных свечей, и одна из них — средняя — возвышалась над другими. На одной стороне веера была надпись: "Погасите четыре", на другой — "Надо экономить".

Постепенно убеждаясь в полной недееспособности правительства, люди стали подумывать о возвращении монархии. И Бонапарт, который считался непримиримым республиканцем, несмотря на свои далеко идущие планы притворялся разгневанным, узнавая, что щеголи и франты, роялистские настроения которых не были ни для кого секретом, требовали восшествия на престол Людовика XVIII и распевали куплеты, направленные против Пятисот (члены Нижней палаты законодательного корпуса). Возможность роялистского заговора заставила Бонапарта задуматься. Его развеселил один случай.

Рассказывали, что какой-то гасконец послал записку в Совет пятисот, озаглавив ее "Записка в Совет 500 000". Когда кто-то обратил его внимание, что он добавил три лишних нуля, храбрый человек воскликнул: "Черт возьми! Я поставил столько нулей, сколько их там на самом деле!"…

И наконец, один посетитель полностью укрепил Бонапарта в его намерениях, сказав, что враги режима были бы полностью нейтрализованы, увидев падение Директории, и что два месяца назад, узнав о поражении под Абукиром, многие из них стали носить брелоки с изображением ланцета, листиков салата-латука и крысы. Этот ребус означал: "Седьмой год их убьет"[10].

Вечером Бонапарт с легким сердцем отправился вместе с Жозефиной в Театр Франсез. Когда они выходили из кареты, она сказала ему:

— Ты хорошо расправлялся с врагами, мой друг, а теперь надо прогнать пятерых мерзавцев, а не то они съедят нас, — и добавила, подмигнув: — Если нас начнешь есть ты, то соус, по крайней мере, будет с лавровыми листьями.

Бонапарт расхохотался над изящной шуткой жены и вошел в театр, где его тепло приветствовали люди, которые, казалось, от самого Фрежюса побуждали его к решительным действиям.

Действительно, пришла пора "ловить момент"…

Понимая, что для завоевания доверия людей необходимо продемонстрировать полное семейное счастье, Бонапарт весь спектакль нежно держал Жозефину за руку. Ведь в момент, когда он собирался захватить власть, малейшие семейные неурядицы могли бы вызвать катастрофические последствия. Надо было, чтобы народ, уставший от беспорядков режима Барраса, захотел, чтобы им управлял добродетельный человек, имеющий верную жену… Надо было, чтобы его семья стала символом того порядка, который он хотел установить во всей стране.

А тем временем в восьмистах лье от Парижа, на берегах Нила, влюбленная женщина готовилась к возвращению во Францию, где собиралась возобновить бурную любовную связь с Бонапартом. Этой женщиной была Полина Фур. Полина, которую корсиканец, занятый политическими заботами и обретя Жозефину, почти забыл.

После отъезда своего любовника бедная Беллилот, задержанная в карантине, отвергнутая прежними "друзьями", обратилась за помощью и защитой к Клеберу, новому главнокомандующему.

Быстро принимающий решения Клебер тотчас же уложил Полину в свою постель. И так как он был очень красив, Полина, которую уже начал тяготить обет целомудрия, не протестовала… Однако она любила Бонапарта, и единственным ее желанием оставалось вновь соединиться с ним, подарить ему сына, стать его женой.