Наполеон и Жозефина

"Может возникнуть вопрос — не двигало ли ею чувство ревности и мести по отношению к мадам Бонапарт? Бонапарт возвратился в Париж, убежденный в неверности своей жены и полный решимости развестись с ней. А мадам Бернадот, охваченная нежными воспоминаниями, не видела ли она перспективу другого развода, который позволил бы ей вернуться к прошлому и соединиться с завоевателем Египта и властелином завтрашнего дня? В эпоху всеобщего падения нравственности такой план не был невозможным, и на это указывают некоторые традиции".

Как бы то ни было, при возвращении из Мортефонтена Дезирэ приступила к выполнению своего тайного и страстного плана, без которого Наполеону, без сомнения, не удалось бы совершить государственный переворот.

Каждое утро молодая женщина встречалась со своей сестрой Жюли и подробно рассказывала ей обо всем, что происходило в доме и о чем говорилось между Бернадотом и другими якобинцами, врагами Бонапарта. Она пересказывала содержание бесед, называла имена генералов, сторонников Директории, а ночью, перед тем как лечь в постель, с невинным видом спрашивала мужа, что он собирается сделать, чтобы помешать "этому разбойнику Наполеону" захватить власть.

В последующие дни сообщники Бернадота установили слежку за улицей Победы, опасаясь, как бы Бонапарт, внезапно подготовившись, не расстроил маневры своих противников.

Это странное сотрудничество, о котором упоминают лишь некоторые историки, было тем не менее достаточно известно многим современникам. Баррас, например, писал в своих "Воспоминаниях":

"Преданность мадам Бернадот корсиканцам превратилась в настоящую зависимость и увлекла ее к опасному раскрытию всех политических секретов своего мужа. — И добавляет: — Как Бонапарт с помощью Жозефа, так и Жозеф с помощью жены Бернадота делали свою политику от самой постели Бернадота".

Но последний был хитер. В конечном итоге он выразил удивление по поводу интереса к политике у своей жены. И в тот день, когда друзья предупредили его, что секретные разговоры, которые ведутся на улице Цизальпин, становятся известны Бонапарту, он понял, что его жена связана с заговорщиками. Слишком любя Дезирэ, чтобы высказать ей свои подозрения, Бернадот принял некоторые меры предосторожности. Послушаем Барраса:

"Заметив, что жена проявляет интерес к его делам, он стал осторожен (вследствие экспансивности ее характера) и перестал откровенничать. Если во время его бесед с личным секретарем в комнату входила мадам Бернадот, он замолкал или менял тему разговора, делая секретарю знак молчать в присутствии жены, которую он, смеясь, несколько раз назвал маленькой шпионкой".

Вечером 17 брюмера Бонапарт и Жозефина отправились на обед к министру юстиции Камбасересу. Корсиканец намеревался ввести в ряды своих сообщников этого известного юрисконсульта, пользующегося значительным влиянием. Как пишет в своей книге "18 брюмера" Альбер Оливье, "будучи великим магистром масонской ложи, имея брата архиепископа, Камбасерес принадлежал, так сказать, к особому миру. Однако большие связи не помешали ему стать объектом саркастических насмешек в популярных куплетах, сочиненных генералом Деникеном. Но никакие язвительные шутки не могли унизить достоинства Камбасереса, который продолжал спокойно жить в окружении своих любимчиков, белых как молоко и свежих как роса".

В эпоху хаоса Камбасерес не был одинок, окружая себя хорошенькими мальчиками. Их имел и Баррас.

Вечером 17 брюмера все собрались в салоне Министерства юстиции. Гости — а это были все заговорщики — обсуждали за обедом последние приготовления.

— А что Бернадот? — спросил Камбасерес.

— Мы можем больше не бояться его, — ответил Бонапарт. — Он будет упрямиться, будет говорить об уважении к конституции, принципах якобинцев и своей ненависти к виновникам беспорядков, но не станет предпринимать против нас ничего серьезного.

— Несколько дней назад вы называли его "человек-стена".

Бонапарт улыбнулся:

— Я нашел средство связать его по рукам и ногам, о чем он даже и не подозревает… И пусть в глубине души он желает нам поражения, но благодаря одному нашему помощнику, имя которого я вам однажды назову, сегодня он ненавидит нас гораздо меньше. (Уже находясь на острове Святой Елены, Наполеон поведал генералу Гурго, что его сообщницей была Дезирэ.)

— А как насчет президента Гойе?

— У меня есть одна идея, — хитро сказал Наполеон.

Пробило двенадцать часов. Бонапарт встал, попрощался и ушел вместе с Жозефиной. Придя домой, он усадил Жозефину за бюро.

— Надо обезвредить Гойе, — сказал он. — Я приглашен завтра к нему на обед. Но этого мало… Надо удержать его здесь утром. Он влюблен в тебя. Ты должна попросить его прийти сюда. Пиши… — И он стал диктовать: — "Приходите, дорогой Гойе, вместе с женой ко мне на завтрак к восьми часам утра…"

Жозефина подняла голову:

— К восьми утра? Но это покажется ему странным.