Наполеон III. Триумф и трагедия

В Амьене, где Франция в марте 1802 года подписала мирный договор с Англией, президент говорил о своих мирных намерениях в международных делах[852]. Это выступление произвело самое благоприятное впечатление на британское общество.

Следующим пунктом остановки был Ам. Здесь глава государства в окружении Конно, Персиньи и других приближенных присутствовал на официальном обеде и посетил крепость-тюрьму, где когда-то сам содержался. Он побывал в своей старой камере, занятой теперь арабским повстанцем шейхом Бу-Мазой, который был захвачен во время борьбы с французами в Алжире. Луи Наполеон приказал освободить его[853].

В июле — начале августа он посетил Анже, Нант, Блуа, Ренн, Гавр, где на встречу с ним пришли 50 тысяч человек, и Руан. Его приветствовали большие толпы, когда он путешествовал пароходом по Луаре и Сене, по железной дороге и дороге через монархическую Бретань и консервативную Нормандию. Люди кричали «Vive la République!» и «Vive le Président!», но гораздо чаще «Vive Napoleón!» и «Vive l’Empereur!». Кто в своем восхвалении зашел слишком далеко, получили выговоры. Субпрефект в Рамбуйе, который в своем приветственном слове описал поезд Луи Наполеона как «экипаж, несущий Цезаря и его фортуну»[854], был уволен министром внутренних дел. В Руане Луи Наполеон не позволил старому солдату преклонить перед собой колени на том основании, что солдат должен преклонять колени перед Богом или в момент стрельбы по врагу. Мэр, духовенство и председатель торговой палаты были столь же восторженны, как и толпы.

В своих речах они приветствовали Луи Наполеона как человека, который спас Францию от анархии и восстановил папу в Вечном городе. В Блуа местный епископ приветствовал главу государства как избранного Провидением[855].

В поездках Луи Наполеона часто сопровождала и Элизабет Говард. Жители в провинции были наслышаны, что в столице у президента есть красивая иностранка, которая приехала к нему из Англии. Они с нескрываемым интересом посматривали на любовницу главы государства, а для местных чиновников это обстоятельство стало дополнительным источником беспокойства.

Говард вместе со своим сыном и мальчиками Луи Наполеона жила в здании на Rue du Cirque, напротив президентского дворца. Глава государства ежедневно посещал этот дом и не скрывал этого. Его часто видели прогуливавшимся с детьми вокруг Елисейского дворца или проезжавшим в коляске по Елисейским Полям[856]. Говард посещала президентские приемы в его дворце по понедельникам, где собирался ближайший круг Луи Наполеона. Судя по всему, в этот период президент был счастлив, и это чувство было взаимным.

В августе Луи Наполеона все больше стали раздражать действия и высказывания Пия IX. Понтифик принял шаги Французской республики по восстановлению его власти в Риме за должное, но при этом громогласно заявлял, что все беспорядки, происходившие в Италии, были следствием безбожной революции во Франции[857]. Святой престол огласил благодарность за восстановление папской власти, в которой поблагодарил все католические государства Европы за то, что они начали крестовый поход во имя папы. В ней не были упомянуты усилия Франции и ее солдат[858].

Луи Наполеон считал несправедливым такое отношение к стране, которая в одиночку восстановила власть Пия IX и не допустила в Рим войска из Австрии, Неаполя и Испании. 7 августа 1849 года президент приказал генералу Удино вернуться во Францию, а французским войскам оставаться в Риме.

18 августа 1849 года Луи Наполеон написал письмо Нею, который находился с войсками в Риме. В этом послании он еще раз призвал Пия IX провести всеобщую амнистию, создать гражданскую администрацию вместо клерикальной, ввести Кодекс Наполеона и назначить либеральное правительство. Луи Наполеон писал, что был глубоко уязвлен, что не были отмечены победы и жертвы французской армии, поскольку «любое оскорбление нашего флага или формы идет прямо к моему сердцу»[859], и особо отметил следующее[860]:

Французская республика отправляла армию в Рим не для того, чтобы задушить итальянскую свободу. Когда наши армии проходили по Европе, они оставляли за собой, как свидетельства своего пребывания, уничтожение феодальных порядков и ростки свободы. Поэтому нельзя утверждать, что в 1849 году французская армия действовала иным образом и с другими результатами.