Наполеон III. Триумф и трагедия

Приглашение торговой палаты Бордо, которое я с радостью принял, дает мне возможность поблагодарить ваш великий город за сердечное приветствие и великолепное гостеприимство. Я рад воспользоваться этим приемом, что происходит почти в конце моего турне, чтобы поделиться с вами впечатлениями, которые он произвел на меня. Одной из целей моей поездки было, как вы знаете, посмотреть наши прекрасные южные провинции и выяснить их желания. Однако наблюдения привели к более важному выводу. Смею заметить с откровенностью, с прямотой, далекой от суеты, как и ложной скромности, что народ, как никогда, выразил прямо, непосредственно и единодушным образом свое желание освободиться от беспокойства за будущее, что может дать консолидация власти в одних руках. Это потому, что он теперь знает цену обманчивым надеждам, которыми его убаюкивали, и опасностям, которые ему угрожали. Он понимает, что в 1852 году общество шло к своему разрушению, так как каждая партия, смирившись с общим кораблекрушением, надеялась выжить в одиночку. Он отдает мне должное за то, что, подняв флаг Франции, удалось спасти корабль. Люди, лишенные абсурдных теорий, убеждены, что притворные реформаторы были просто мечтателями, поскольку всегда была большая разница между их действиями и обещанными результатами. Франция сегодня охватывает меня своей симпатией, потому что я не из семьи идеалистов. Чтобы делать добро в стране, не нужно применять новые системы, а необходимо прежде всего дать уверенность в настоящем и обеспечить безопасность в будущем. Вот почему Франция, похоже, возвращается к Империи. Но есть одно беспокойство, о чем я должен упомянуть. Некоторые люди утверждают, что Империя означает войну, но я говорю — Империя означает мир. Мир, потому что Франция желает этого, а когда Франция удовлетворена, то и в мире все спокойно. Слава может быть завещана как наследство, но не как война. Разве принцы, по праву гордившиеся тем, что были внуками Людовика XIV, возобновили его борьбу? Война ведется не ради удовольствия, а по необходимости. И в эту переходную эпоху, когда со всех сторон рядом с элементами процветания возникает так много причин для застоя, мы должны со всей прямотой сказать — горе тому, кто первым подаст в Европе сигнал о столкновении, последствия которого непредвиденны! Однако сознаюсь, что подобно Императору (Наполеону I. Прим. авт.), хочу совершить много завоеваний. Я желаю, как и он, добиться примирения враждебных партий и объединить в один большой народный поток все действия, какие сейчас не приносят пользу. Я хочу при помощи религии и морали принести покой той многочисленной части общества, которая почти не знает заповедей Христа, находясь в сердце самой плодородной страны в мире, едва может распоряжаться средствами к существованию. Унас есть огромные пустые территории для осушения и обработки, надо строить дороги, углублять порты, завершать строительство каналов, делать судоходными реки, соединять железные дороги. Перед Марселем у нас есть большое королевство, что ассимилируется с Францией. Мы должны соединить пароходными линиями наши большие западные порты с американским континентом. Мы находим со всех сторон руины, которые нужно восстановить, ложных богов, которых нужно разрушить, и истины, которые нужно укрепить. Вот как я буду толковать Империю, если Империя будет восстановлена. Это именно те завоевания, о которых я размышляю. А вы — кто окружает меня, кто желает блага своей стране, — мои солдаты.