Наполеон III. Триумф и трагедия

В голосовании приняли участие 6223 тысячи избирателей из 9836 тысяч зарегистрированных. Более 36 процентов на участки для голосования не пришли[1067]. Однако даже в этих условиях в Париже и Лионе были избраны три социалиста-республиканца: Кавеньяк, Карно и Жак-Луи Энон. В традиционно монархическом регионе, Бретани, победу одержали несколько легитимистов. Избирателям было также позволено избрать двух независимых кандидатов, которые не вызывали опасения у властей.

Кавеньяк, Карно и Энон отказались принять клятву, требуемую новой конституцией («подчиняться Конституции и быть лояльным Президенту Республики»[1068]), и потеряли свои места в нижней палате парламента. Их заменили кандидатами, занявшими вторые места. Это были, естественно, кандидаты от правительства. Монархисты и независимые принесли требуемую присягу. Таким образом, Законодательный корпус практически полностью был сформирован из людей, поддерживавших Принца-президента. Причем одним из членов Законодательного корпуса стал Морни, который был избран как независимый кандидат в Клермон-Ферране[1069].

В Пруссии король Фридрих Вильгельм IV и его правительство высказали озабоченность возможными притязаниями Франции на рейнские провинции, отошедшие к Пруссии по Венским соглашениям 1815 года.

Британский премьер-министр Джон Рассел, уволив Палмерстона, все же не избежал острой критики из-за тревоги британцев в связи с укреплением наполеоновской Франции. В общественном сознании опять воскресли давние страхи, которые сопровождали отношения двух государств в начале века. В том числе и этими обстоятельствами объясняется падение кабинета Рассела в конце февраля 1852 года и формирование нового правительства Эдуарда Смита-Стэнли, графа Дерби. Новым министром иностранных дел Великобритании стал давний друг Луи Наполеона лорд Малмсбери, а пост британского посла в Париже занял Генри Уэлсли (лорд Коули). И хотя они не могли проявить в открытую свои симпатии главе Франции, все же это были хорошие новости для Принца-президента.

При этом королева Виктория неоднократно подчеркивала, что любые притязания Франции на Бельгию или на другие изменения установленных государственных границ встретят сопротивление со стороны Великобритании. Несмотря на это, британское правительство не хотело связывать себя обязательствами по формированию антифранцузского блока, идею и проект которого начал активно продвигать император Николай I. Российский самодержец, приверженный духу Священного союза и солидарности монархов, оказался самым яростным противником усиления Франции и превращения Луи Наполеона из президента в императоры.

Сама личность Луи Наполеона не вызывала у царя особого доверия. Еще в 1848 году, накануне президентских выборов во Франции, генералу Лефло, прибывшему в Петербург, было заявлено, что «если будут избраны Кавеньяк или маршал Бюжо — отлично. Но если выбор падет на принца Луи Наполеона, то положение вещей совершенно изменится»[1070]. По мнению императорского кабинета, Луи Наполеон был не просто политическим деятелем, претендовавшим на пост президента Франции, — он олицетворял «принцип, против какого сражалась вся Европа»[1071], и если бы он был поставлен во главе французского правительства, то он «отнял бы у нас все гарантии сохранения всеобщего мира, которые мы находили в разумной и умеренной политике генерала Кавеньяка»[1072].

Российское правительство было недовольно, что кабинет Луи Наполеона противодействовал России в планах расширения влияния на Балканах и в Восточном Средиземноморье. Французы активизировали свою политику в отношении святых мест в Палестине и поддержали Османскую империю, когда Россия и Австрия потребовали выдачи эмигрантов — участников венгерской революции. В ответ Николай I добился от австрийского императора Франца Иосифа и прусского короля Фридриха Вильгельма IV согласия сесть за стол переговоров для урегулирования спорных вопросов по Германскому союзу, которые стали камнем преткновения двух государства в ходе революции 1848–1849 годов. При непосредственном участии царя Австрия и Пруссия 16 мая 1851 года заключили секретную конвенцию, по которой обе державы обязались совместно выступить на защиту Германского союза от внешних посягательств[1073]. Естественно, речь шла о притязаниях Франции.

Уже через несколько дней после декабрьского переворота во Франции русский посол в Вене барон Мейендорф встретился с австрийским канцлером князем Феликсом фон Шварценбергом. Посла интересовало, какую позицию займет Австрия, если Луи Наполеон станет императором. Шварценберг ответил, что ради «общего мира и спокойствия в Европе» всем великим державам целесообразно признать титул Луи Наполеона, особенно если Принц-президент провозгласит свою приверженность мирной внешней политике[1074]. Австрия, по словам канцлера, больше всего хотела избежать шагов, какие могли угрожать существующему равновесию в Европе[1075].