Наполеон III. Триумф и трагедия

Вместо решения накопившихся социально-экономических проблем шла непрерывная борьба партий и политических групп. Время от времени эта борьба перерастала в гражданскую войну. Республику пронизывали глубокие противоречия и консервация старых проблем. На все это остро реагировало население. Начиная с 1845 года страну покинуло более 276 тысяч человек[1046]. В обществе быстро наступило разочарование, а для большей ее части республика стала синонимом нестабильности, которая наносила ущерб материальному положению и провоцировала политический хаос.

Луи Наполеон умело этим воспользовался. Он даже был готов согласиться на неустойчивое положение страны и стимулировать борьбу партий, что предоставляло ему превосходный шанс возвыситься над «политическими страстями» и тем самым добиться расположения большинства французов на основе лозунга «порядок, стабильность, церковь, семья, национальное величие»[1047].

Как полагает Зелдин, «Наполеон был избран президентом в декабре 1848 года, получил поддержку на плебисците в декабре 1851 года и стал императором год спустя не потому, что его программа в целом была одобрена избирателями, а потому, что очень многие слои избирателей связывали с ним свои надежды. Нельзя упрощенно считать, что Наполеон был императором крестьян, а не городских рабочих и не буржуазии. Многие крестьяне голосовали за него, а многие — нет (особенно на клерикальном западе и в республиканских центральном и южном регионах). Некоторые городские рабочие голосовали против него, но гораздо больше — за него. Против него были настроены ремесленники, сельские и городские, но, опять же, далеко не везде. В 1848 году, когда многие видные парламентские лидеры поддержали его кандидатуру на пост президента, значительная часть буржуазии предпочла бы Кавеньяка. В 1851 и 1852 годах эти деятели ушли в оппозицию, но их рядовые сторонники, напуганные перспективами новой революции, в большинстве своем смирились с диктатурой. Многие легитимисты поддержали Луи Наполеона в 1848 году как консерватора в противовес республиканцу Кавеньяку, но затем, когда он задумал стать императором, отшатнулись от него. Повсеместно на голосование оказывали влияние местные проблемы… Своим успехом Наполеон гораздо больше обязан естественной реакции, нежели действию пропаганды»[1048].

Призрак новых леворадикальных выступлений, гражданской войны, экономического кризиса подталкивал практически все слои населения к принятию решения поддержать Луи Наполеона в борьбе за власть, в том числе и в дни государственного переворота в декабре 1851 года. И народ сделал свой выбор. По сути, за несколько дней страна приняла Принца-президента и его политическую программу. Как точно отметил британский историк Симпсон: «К лучшему или к худшему, народ сделал свой выбор… Если coup d’état был „преступлением“, то Франция в гораздо большей мере была сообщником, чем жертвой»[1049]. При этом укоренившиеся революционные традиции и многие принципы Великой французской революции не могли быть безболезненно отброшены, что и отразилось во всплеске сопротивления, прокатившегося по многим департаментам.

Вместе с тем для многих политических лидеров и интеллектуалов переворот 2 декабря 1851 года и установление единоличной власти Луи Наполеона было неприемлемо и они никогда не признали законности власти лидера бонапартистов.

«Только для небольшого меньшинства, — утверждает Бёри, — полмиллиона или даже менее того, кто голосовал против или воздержался, Луи Наполеон остался „человеком 2 декабря“. И хотя он обратился к французам не как тиран, а как тираницид… факт остается фактом — конституция была отвергнута одним человеком в мире, который поклялся ее защищать»[1050]. По мнению Бёри, для этих «людей президент навсегда остался „преступником“, а 2 декабря — „преступлением“. Хотя было бы не совсем верно говорить, что Луи Наполеон „тиран“ и „задушил Республику“. Своими действиями он, возможно, „спас страну от опасностей неудовлетворительной конституции и реставрации монархии“. Поэтому корректней было бы сказать, что в определенном виде республика была спасена, а режим, который установил Луи Наполеон, менее всего разделил французов»[1051].

При этом в конституции 1852 года и в политической системе, которая сложилась после переворота в декабре 1851 года, можно увидеть черты государственного устройства Франции времен Первой империи. Однако об идентичности этих двух систем, несмотря на все восхищение Луи Наполеона характером правления Наполеона I, кто, по его мнению, более всего соответствовал историческому пути Франции и запросам подавлявшей части населения, говорить не приходится. Политика для Принца-президента была не рабской имитацией или попыткой возрождения прошлого, а, по его собственным словам, применением истории к настоящему времени.