Наполеон III. Триумф и трагедия

В сложные политические моменты она неоднократно проявляла твердость духа и силу характера. Как сказал Мериме, «я дважды видел императрицу перед лицом наших несчастий… Если бы все обладали ее отвагой, страна была бы спасена»[1143]. Прусский канцлер Бисмарк, восхищенный мужеством и стойкостью Евгении в один из самых трагичных моментов французской истории, назвал ее «единственным мужчиной в Париже»[1144].

Однако, как показал ход событий, реальная жизнь оказалась гораздо суровей и трагичней. Императрица была полна решимости с честью выполнить свой долг перед новой родиной и ее народом. Беда была в том, что Наполеон III был не так уж далек от истины, когда утверждал, что за «последние семьдесят лет иностранным принцессам не везло на французском троне»[1145]. И проблема была не только в принцессах, но и в восприятии их во Франции.

Благие мысли и поступки императрицы Евгении столкнулись с безжалостным суждением расколотого французского общества середины XIX века. Со временем это привело к тому, что императрице пришлось противостоять нараставшему недовольству и ненависти части народа. Как говорила позднее сама Евгения, что бы она ни делала, всегда находились те, кто трактовал ее поступки в негативном свете. Если она тратила деньги на благотворительность, то говорили, что императрица транжирит деньги; если она носила дорогие и новые платья каждый день, то люди говорили, что она экстравагантна; если она этого не делала, ее критиковали за нежелание поддерживать шелковую индустрию в Лионе[1146]. Ее осуждали за то, что она слишком строго придерживалась формального этикета, но при этом те же люди утверждали, что она слишком неформальна[1147].

В обществе стало модным критиковать (привычка, имевшая давнюю традицию) императрицу. Досужие разговоры, зачастую не имевшие реальной основы, становились превалирующим суждением большой части населения. Слова «интриганка», «католичка», «испанка» были в массовом обиходе и стали своеобразной характеристикой императрицы. К несчастью для императорской четы, негативные разговоры, слухи и прозвища зачастую культивировались и поддерживались частью большого семейства Бонапартов и императорского двора.

С другой стороны, эксцентричные и экстравагантные поступки императрицы зачастую находили свой выход и действительно шокировали окружающих. Со временем Евгения, которая утверждала, что ее не «привлекает роль женщины-политика»[1148], стала серьезной политической силой и центром принятия решений. Ей импонировала Мария Антуанетта, но, как и королеве, ей чужды были давние революционные традиции французов и их стремление к свободе и обновлению общества.

Приверженность к древним порядкам, католицизму и придворному этикету на испанский манер вносила существенный вклад во внутреннюю и внешнюю политику Франции. Императрица стремилась сохранить старый уклад в Италии, Испании, Германии, Мексике и других странах. Во многом благодаря этому Франция столкнулась с рядом проблем на международной арене, а Вторую империю постигла катастрофа.

Возвращаясь к первым месяцам 1853 года, отметим, что объявленная и осуществленная по случаю свадьбы Наполеона III и Евгении амнистия сразу же была встречена в штыки как со стороны оппозиции, так и консерваторов. Либеральная оппозиция (в том числе и те, кто был в эмиграции) утверждала, что власти продолжают незаконно удерживать еще 4 тысячи человек[1149]. Бонапартисты и консерваторы были недовольны уступками, какие сделал император под влиянием своей жены политическим противникам.

При этом машина репрессий продолжала исправно работать. По данным Ридли, только в феврале 1853 года было арестовано 17 человек по обвинению в оскорблении императрицы[1150]. Множились сообщения полиции о тайных обществах социалистов и радикалов (в том числе о профсоюзах, находившихся под запретом), о готовящихся покушениях на главу государства. В ходе расследования этих дел были арестованы сотни человек.

В этот период получила дальнейшее развитие система сыска, наказания и мест лишения свободы. Власти более активно стали использовать Алжир как место ссылки политических заключенных. Еще более страшным местом для отбывающих наказание, из-за нездорового климата и тяжелых условий содержания, стала Гвиана и группа небольших островов у ее побережья. Печальную известность приобрел «Чертов остров» (Île du Diable). Так, в октябре 1853 года полиция задержала известного революционера Шарля Делеклюза, который тайно приехал из Лондона, чтобы организовать подполье во Франции. Он был предан суду и приговорен к пяти годам лишения свободы. Вначале он отбывал срок на острове Бель-Иль в Бретани, а затем на «Чертовом острове»[1151].

В середине марта Париж покинула Мария Мануэла. С этих пор она бóльшую часть времени проводила в Испании и только временами приезжала к дочери во Францию. Эта было совместное решение Наполеона III, императрицы Евгении и ее матери, поскольку они хотели исключить любые разговоры в обществе на тему «испанского влияния на французский трон».