Наполеон III. Триумф и трагедия

Произнося свою речь, Луи Наполеон в элегантном темном сюртуке с орденом Почетного легиона на груди, выглядел хорошо. На следующий день газеты отметили уверенность и убежденность, с какой говорил обвиняемый. Хотя от публики не скрылось, что в речи подсудимого слышался заметный иностранный акцент[442].

После выступления Луи Наполеона последовали вопросы от пэров и обвинения:

— Какова ваша профессия? — спросил Паскье.

— Французский принц в изгнании, — ответил Луи Наполеон.

— По какому праву вы носите орден Почетного легиона?

— Я нашел его в своей колыбели[443].

Смысл последовавших ответов Луи Наполеона сводился к тому, что он один задумал план восстания в Булони и его товарищи не знали о его намерениях. Если кого и обвинять, то только его одного. «Мотивы чести и предусмотрительности не позволяют мне раскрывать, — сказал гордо Луи Наполеон, — насколько далекоидущими и обоснованными были мои основания рассчитывать на успех»[444]. Он даже не стал произносить фамилий людей, которые были с ним в Булони или помогали в Англии. Все, кто был арестован в Булони, по мнению Луи Наполеона, должны быть отпущены на свободу, поскольку они невиновны, а их мысли и идеи созвучны с мыслями и идеями большинства французов. А в целом этот судебный процесс над ним и его товарищами неправедный.

Судебное разбирательство продолжалось в последующие дни. Пламенную обличительную речь произнес общественный обвинитель Франк-Карре, в ходе которой особо подчеркнул, что Луи Наполеон был совершенно неспособной личностью: «Шпага Аустерлица слишком тяжела для ваших слабеньких рук… И позвольте мне просто указать вам, что Франция имеет больше прав произносить имя императора, чем вы!»[445]

Не менее страстным было выступление адвоката Беррье, кто полностью отметал обвинения в «государственной измене» от своих подзащитных.

В конечном итоге 6 октября 1840 года суд признал, что 6 августа 1840 года Луи Наполеон сознательно и преднамеренно «вторгся во Францию» и вошел в Булонь, чтобы силой оружия свергнуть законное правительство. В этой связи суд постановил осудить Луи Наполеона Бонапарта к «бессрочному тюремному заключению в крепости, расположенной на континентальной территории королевства»[446]. Пьер Буре был оправдан за отсутствием доказательств его вины. Лейтенант Аладениз был приговорен к каторжным работам в колониях. Генерал Монтолон, Паркен, Ломбард и Персиньи получили по двадцать лет тюремного заключения, Дафф де Месано — пятнадцать лет, а Орси и Конно — по пять лет[447].

Приговоры зачитали заключенным в их камерах. Когда Луи Наполеону огласили, что он приговорен к «вечному заключению», то он с улыбкой переспросил: «Сколько длится вечность во Франции?»[448]. Естественно, ответа на такой вопрос не последовало, но настроение Луи Наполеона было не самым лучшим.

«Я не хочу покидать свою тюрьму здесь, в Париже, не поблагодарив Вас еще раз за все Ваши благородные услуги. Понятия не имею, что теперь меня ждет», — писал Луи Наполеон своему адвокату Беррье[449]. На следующий день, 7 октября 1840 года, Луи Наполеона перевезли в крепость Ам.

По иронии судьбы, в тот же день у острова Святой Елены бросили якорь La Belle Poule и La Favorite, а 15 октября на борт фрегата La Belle Poule подняли прах Наполеона I. 30 ноября корабли пришвартовались в порту Шербура. Далее «груз государственного значения» через Гавр по Сене отправился в столицу.

Поздно вечером 14 декабря 1840 года останки императора прибыли в Курбевуа. Более полугода король и правительство[450] готовились к торжественной церемонии перезахоронения императора в столице. И этот день настал. Вторник, 15 декабря 1840 года. Несмотря на холодную погоду (четырнадцать градусов ниже нуля), на улицах собралась огромная масса парижан, жителей других регионов Франции, иностранцев. По разным данным, от 400 до 500 тысяч человек[451].

Гроб с останками Наполеона I поставили на катафалк, накрыли толстой золотисто-пурпурной материей с императорским гербом и на огромной четырехколесной повозке повезли по Елисейским Полям и через мост к Дому инвалидов. По всему маршруту движения колесницы выстроились войска. Процессией командовал семидесятитрехлетний маршал Николя Удино. За повозкой, в своей овеянной боями и славой униформе, шли оставшиеся в живых солдаты императорской гвардии и вели белого скакуна, он был украшен малиновым бархатным седлом, декорированным золотом. Это было седло Наполеона, в котором он сидел в битве при Маренго.

В Доме инвалидов установили трибуну.

— Сир, — доложил принц де Жуанвиль, — передаю вам тело Наполеона.

— Принимаю его от имени Франции, — ответил Луи Филипп[452].

Прогремел артиллерийский залп, и гроб опустили в саркофаг, стоявший в крипте собора. В кристально чистом морозном воздухе столицы непрерывно разносилось многоголосое «Vive l’Empereur!».