Наполеон III. Триумф и трагедия

Расходы правительства на питание троих «булонских» заключенных составляли 21 франк в день, включая вино и свежую дичь[460]. Пищу готовили на тюремной кухне и подавали в гостиную Луи Наполеона, куда также приходили Конно и Монтолон. Вечером они же играли в карты (как правило, в вист) под бокал вина, иногда к ним присоединялись Телен или комендант тюрьмы Демарль. Луи Наполеон имел возможность получать нужные ему книги и свободно писать[461]. Каждое утро он работал с книгами по различным отраслям знаний (политика, история, военное дело, экономика, сельское хозяйство и др.), делал переводы (в том числе своего любимого авт. Фридриха Шиллера) и писал различные заметки и статьи. С помощью местного химика Акара он приобщился к химическим опытам, что дало возможность подготовить специальную записку в Академию наук о проводимости электричества. Из академии пришел похвальный лист, и исследования принца были приняты для дальнейшего изучения[462]. Впо следствии Луи Наполеон с удовольствием говорил, что получил образование в «Университете Ама»[463].

Принц также мог получать после предварительного просмотра Демарлем письма от своих друзей и знакомых и отвечать на них. Поскольку «булонское дело» и последующий судебный процесс имели широкий резонанс в мире, на его имя приходило много корреспонденции на английском, немецком, итальянском и других языках. Эти послания отправлялись предварительно в Париж и только после одобрения оттуда передавались Луи Наполеону. Такая же схема практиковалась, когда заключенный отвечал на иностранных языках.

Каждое утро после завтрака Луи Наполеон выходил на улицу и шел на валы. Несмотря на то что везде находились часовые, за ним неотступно шел полицейский в штатском, кто «следил за тем, чтобы ни один из солдат гарнизона не ослушался распоряжения правительства, которое запрещало разговаривать с заключенным и его приветствовать»[464].

Через некоторое время Луи Наполеону разрешили сделать небольшой цветник в одном из углов крепостных валов. Этому занятию он с удовольствием посвящал много времени. Разведение цветов и ухаживание за ними напоминали ему времена Арененберга и прекрасные цветочные насаждения, которые самозабвенно создавала там его мать.

Привыкший к физическим упражнениям, заключенный несколько раз испрашивал разрешения позволить ему заниматься верховой ездой. После некоторого колебания в Париже согласились, и Луи Наполеон несколько месяцев катался на лошади[465]. Правда, выездка была позволена только на небольшом участке двора и в присутствии охраны, что принцу чрезвычайно не нравилось. В 1842 году он отказался от верховой езды.

Жизнь стала удобной, хотя и монотонно-рутинной. Даже обязанности коменданта тюрьмы осматривать камеру заключенного четыре раза в день стали восприниматься буднично и вскоре превратились в пустую формальность[466]. Строгость режима постепенно ослабла, и жена коменданта тюрьмы стала регулярно приглашать Луи Наполеона на домашние ужины и вечерние игры в карты.

С разрешения правительства Луи Наполеона могли посещать его родные, друзья и знакомые. Этим правом воспользовалось множество людей. Это были знакомые по Арененбергу дамы из окружения его матери: Грене, Сальваж, Корну, а также Вильяр, Гордон, баронесса де Босси, де Кверель, Джейн О’Хара, Лэти, Дюма, Шатобриан, Харрис (лорд Малмсбери) и др. Среди тех, кто побывал в замке Ам, были газетчики и публицисты, бывшие офицеры или сыновья бывших наполеоновских офицеров, французы и иностранцы. Чтобы увидеться с осужденным, приезжали даже из США. Более того, встретился с Луи Наполеоном и его старый друг, банкир Орси, который, отсидев «свое», вышел на свободу[467].

Был еще один посетитель Луи Наполеона, кто мог с разрешения коменданта тюрьмы постоянно видеться с осужденным без уведомления Парижа. Это была местная двадцатилетняя красивая прачка Элеонора Верже-Камю, более известная в городе как Александрин. Вполне возможно, что это была установка властей — увлечь Луи Наполеона красивой молодой женщиной, но на ближайшие годы она действительно стала его любовницей[468]. Комендант тюрьмы прекрасно был обо всем осведомлен, но делал вид, что ничего не происходит. Только осенью 1842 года, когда Александрин забеременела, комендант сказал Луи Наполеону, что ее надо срочно удалить из Ама, чтобы избежать скандала. В ответ Луи Наполеон пообещал ее отослать, но всю осень и начало зимы она продолжала оставаться в городе, и тогда Демарль был вынужден написать обо всем в военное министерство[469].