Наполеоновские войны

Даже если оставить в стороне все эти сомнения, всё равно окажется, что «народная война» почти не играла роли в разгроме Наполеона. Как будет показано, Наполеон, вероятно, уже почти проиграл войну к тому времени, когда он дошёл до Смоленска, и уж точно проиграл её, когда добрался до Москвы. Если это так, то рассматриваемый вопрос в целом теряет смысл. Ведь не только крестьяне, как представляется, не оказывали почти никакого сопротивления до того, как «великая армия» подобралась к Смоленску, при этом призывы православного режима не имели никакого значения для католиков и евреев, населявших западные пограничные территории, но, хотя Александр призвал в армию много солдат, они в большинстве своём попали в армии довольно поздно: к Бородинскому сражению в войсках, противостоящих Наполеону, было не более 25.000 новобранцев и примерно 15.000 сформированного ополчения[289].

Так почему же тогда Наполеон потерпел неудачу? Когда 24 июня разразилась война на бумаге, шансы на быструю победу казались очень высокими. Не считая главным образом прусских и австрийских армий, которые Наполеон развернул, чтобы прикрыть свои фланги, у него было не меньше 375.000 человек, сосредоточенных на реке Неман на фронте длиной семьдесят пять миль между Ковно (Каунас) и Гродно, и ещё 80.000 человек в резерве в тылу, при этом общая численность всех имевшихся у него войск доходила до более чем 600.000 человек. Этим силам противостояло не более 175.000 русских, поддерживаемых лишь разношёрстным собранием учебно-запасных формирований (хотя при этом крупные подразделения регулярных войск, высвобожденные недавними дипломатическими соглашениями с Швецией и Турцией, медленно двигались в Белоруссию). Русские силы были развёрнуты в две армии на очень широком фронте, не было никакого порядка в командовании ими, принятый стратегический план оказался в своей сущности негодным, и не было никаких оснований считать, что качество армии хоть сколько-нибудь лучше, чем при Аустерлице или Фридланде. Но, несмотря на это, быстрой победы, на которую рассчитывал Наполеон, добиться не удалось. «Великая армия», сдерживаемая плохими дорогами, не отвечающей требованиям рекогносцировкой — французская кавалерия вскоре начала табунами валиться у обочин дорог, при этом некоторые соединения к началу июля потеряли четверть лошадей, — командирами, попавшими в непривычную ситуацию, и, в сущности, своим размером, двигалась необычно медленно. Да и сам Наполеон был уже не тот динамичный руководитель, как в молодости, всё больше полнел и довольно неважно себя чувствовал. Следствия всего этого были предсказуемы. Русским, не менее трёх раз ускользнувшим от охвата французами, наконец удалось сосредоточить свои войска в Смоленске, предоставив «Великой армии» медленно тащиться по их следу. А по мере продвижения Наполеона началось разложение его войска. Во-первых, неблагоприятную роль играла погода, поскольку периоды жуткой жары перемежались обильными ливнями. Во-вторых, логистическая ситуация вскоре превратилась в хаос, поскольку воинские части обгоняли свои продовольственные обозы и обнаруживали, что бедные, редконаселённые пограничные области, к тому же опустошённые отступавшими русскими, не могли удовлетворить их потребности. В результате из 375.000 человек, собранных Наполеоном, к моменту достижения окрестностей Смоленска было потеряно примерно 100.000 человек из-за болезней и дезертирства, вдобавок ещё 90.000 человек пришлось выделить на охрану линий сообщения императора с границей. Оставалось лишь 182.000 строевых войск, а потери лошадей в кавалерии и тягловых животных соответственно были ещё тяжелее. Но, как бы то ни было, не всё было потеряно. Хотя обеим русским армиям наконец удалось соединиться в Смоленске, они по-прежнему насчитывали не больше 120.000 человек и к тому же находились почти в таких же стеснённых обстоятельствах, как и французы. Короче, тяжёлый удар ещё мог оказаться решающим, поскольку, если бы защитники Смоленска — основная часть русской армии — были разбиты, появлялись шансы на то, что Александр всё же пойдёт на мир, так как настоящая мобилизация народа, необходимая для замены регулярных частей, была совершенно невозможной.