Наполеоныч. Дедушка русского шансона

Нетрудно представить состояние исследователя, сделавшего столь неприятное для себя открытие. И все же честный каролинец нашел в себе мужество не «замотать» эту информацию, а выступить в печати с самоопровержением: «Я ошибался: Marcia Carious Rex всего шестьдесят лет». Впрочем, не желая допустить полного развенчания кумира, Хультен тут же выдвинул новую версию в защиту Гартевельда: дескать, композитор сочинил гениальный марш из чувства долга перед Родиной и великодушно уступил авторство Карлу XII. Красивая версия, если только не обращать внимания на одно маленькое «но»: исходный «Марш московского ополчения» являлся авторской обработкой, а не оригинальным сочинением нашего Наполеоныча. То бишь производная от производной. Вот что напишет по этому поводу в статье «IPSE DIXIT, или Возвращенные трофеи» Марина Демина:

«Гартевельд, на десятилетия опередив свое время по части смекалки и искусства манипулирования массами, сначала талантливо определил, с какой беспроигрышной наклейкой-брендом следует выходить на шведский культурный рынок в 1920 году (историческая аутентичность), подобрал материал (по логической схеме: Карл — Полтава — сражение — музыка — марш), продумал ее лингвистический дизайн (заглавие с латинским шиком — старинно, интеллектуально), подвел научную базу (серпент) и, наконец, инструментовал «во весь голос» — духовыми и ударными. И покатился бренд, как клубочек с горки, раскручивая одновременно и себя, и своего создателя».

Разоблачение Хультена стало сенсацией на сравнительно недолгий период. Буквально за несколько лет история с мистификацией авторства Гартевельда позабылась, а его марш не просто остался, но и продолжил исполняться как полноправное классическое произведение.

Пять лет назад, начиная работу над этой книгой, я общался со своим знакомым — известным шведским тележурналистом Малькольмом Дикселиусом. К немалому огорчению выяснилось, что он практически ничего не знает о своем соотечественнике Гартевельде. Но едва в разговоре всплыл Marcia Carious Rex, Малькольм оживился и тут же насвистел мелодию. Со слов Малькольма, у шведов она сидит в подкорке уже почти на генетическом уровне. Достаточно сказать, что до недавнего времени фрагмент Marcia Carolus Rex служил лейтмотивом местной юмористической телепрограммы «Парламентет» (аналог нашего «Прожекторперисхилтон»), равно как и по сей день продолжает озвучивать факельные шествия шведских националистов. Последнее обстоятельство лично мне — особенно симпатично. Приятно сознавать, что потомки викингов и Карла вышагивают под звуки строевой музыки московских героев-ополченцев…

Прах Вильгельма Гартевельда покоился на кладбище Скугсширкугорден (Skogskyrkogården) в Стокгольме на протяжении сорока пяти лет, после чего были проданы как сама могила, так и надгробный камень. Впоследствии, благодаря вмешательству Общества военных музыкантов, и в первую очередь по-прежнему преданного композитору Ларса Хультена[95], кинувшего клич о сборе средств, примерно в том же месте, где находилась могила, установили памятник Гартевельду. На камне — надпись: «Память о нем живет в бессмертных звуках Marcia Carolus Rex», а ниже — нотная строчка, партия двенадцатизвучной фанфары из марша.

И это — абсолютно справедливо. Впрочем, так же как и то, что не менее уместно здесь смотрелась бы и вторая нотная строка. Из «Подкандального марша». Ибо частичка памяти о Наполеоныче, несомненно, присутствует и в звуках этого гимна сибирской каторги.

Вместо эпилога

В 1985 году великий советский композитор Валерий Гаврилин был удостоен Государственной премии СССР за свое монументальное музыкальное сочинение — хоровую симфонию-действо «Перезвоны. По прочтении В. М. Шукшина».

«Это грандиозная фреска истории человека и его народа, их общей судьбы, — напишет об этой работе Гаврилина руководитель Московского камерного хора Владимир Минин. — Она складывается из самых разных номеров — массовых народных сцен, монологов героя, колоритных зарисовок народной жизни. Партитура произведения концентрирует в себе самые разные принципы изложения: «вокальный инструментализм», старинную лексику русского девственного пения и… частушки под язык». В сочинении Гаврилина критики увидели образец современной музыки, что по складу была и остается народной, но наиболее точно определил сущность «Перезвонов» композитор Георгий Свиридов: «Это написано кровью сердца».