Читаем Напоминание старых истин полностью

В Проекте ЦК КПСС XXVI съезду партии есть строки, непосредственно обращенные к деятелям культуры. В них говорится о роли культуры в формировании марксистско-ленинского мировоззрения, то есть указывается, в сущности, на воспитательные функции литературы. И если бы наша российская литература (я имею в виду прежде всего прозу как наиболее основательную часть ее, а не публицистику, которая всегда была и есть на переднем крае) — если бы проза рискнула в большей, чем теперь, степени повернуться лицом к современности, она принесла бы несравнимо большую пользу, чем приносит теперь. Меня могут упрекнуть, что я говорю о производственных делах и забываю о человеке. Но я позволю себе не согласиться с подобным упреком. Думаю, что мы достаточно уже наделали в литературе ошибок, обращаясь то к одной крайности, то к другой. Увлечение производственными мотивами, мы знаем, как пагубно отразилось на литературе. Но и обращение только к человеку, которое возникло как противовес технологической описательности, хотя и принесло известные плоды, но и односторонность этого подхода сегодня тоже очевидна. Нет в очищенном виде (если так позволительно будет сказать) чувств; нет в очищенном виде нравственности, да и понятия добра и зла — категории переменчивые, зависящие от тысячи разных причин, и всякое желание привести их к одному так называемому вечному знаменателю приведет нас только к абстрактным библейским истинам. Человек неотделим от сферы производства, от орудий труда, которыми он пользуется, от производственных отношений, в которых он вынужден быть, а орудия труда и производственные отношения сегодня не те, что были вчера. Человек сталкивается в этой новой сфере производства с десятком проблем, в том числе (и даже, может быть, в первую очередь!) психологических, и помочь ему разобраться в этих проблемах, помочь найти себя — дело литературы, если, конечно, как я уже говорил, всерьез признать воспитательную роль литературы. Я далек от мысли что-либо перечеркнуть из того, что сделано российской литературой за последнее время. Сделано много, добротно и серьезно. Возрожденная любовь к земле, напоминание о нравственных истоках русского крестьянина — все это вызывает уважение. Но жизнь необратима, и то, что ушло из нее или уходит, невозможно вернуть, а будущее, каким оно станет, зависит от нас: предложим ли мы нашему современнику обломовскую лень и безволие как национальную черту характера или противопоставим этой лени деятельность и ум, то есть то, что одно только может вывести наш народ на широкую дорогу благополучия и достатка. Я говорю об этом не потому, что хочу навязать свои взгляды кому-то. Литература — дело индивидуальное, и на сложившегося писателя, если он убежден в чем-то, вряд ли можно повлиять. Да и нужно ли, если он делает свое дело хорошо и с любовью? Целью моего выступления было только — поделиться (и, главное, с молодежью), как видится мне нынешний литературный процесс и что, на мой взгляд, принесло бы пользу и литературе, и народу, который достоин жить лучше, чем он живет сегодня; что, наконец, принесло бы пользу и государству, и партии в ее усилиях, направленных на повышение благосостояния советских людей.

Мне бы хотелось обратить внимание еще на одну сторону дела. Писать о современности всегда труднее. Новые слова, которые не обросли еще устойчивым набором понятий, новые явления жизни... Но признаем ли мы право большего риска за писателем, обратившимся к современной теме, или нет? К сожалению, нет. Едва только что-то появляется о современности, как мы уже тут как тут со своими отточенными критическими перьями и готовы задавить в зародыше то, что могло бы развиться и принести плоды. Думаю, нам надо отказаться от подобной практики. В литературе нет плохих тем, а есть только талантливые или неталантливые писатели. В литературе тем более не должно быть групп и групповых давлений, суть которых заключена в том, чтобы все делали то, что делает та или иная группа авторов, потому что все другое — незаконно! Литература должна быть многоликой, как народ и народная жизнь в своем проявлении; и в ней должно быть место всем талантам. Нам нужно сейчас, в той усложнившейся международной обстановке, в какой мы живем, единство всех сил. Нам нужно сплочение перед лицом так называемой «массовой культуры», которая проникает уже и в литературу, размывая наше национальное духовное богатство. Нам нужно, наконец, обратить более серьезное внимание на творческую жизнь в областях и автономных республиках и предоставлять авторам, живущим там, у истоков жизни, большую возможность печататься. Нам нужно добиться в Союзе писателей РСФСР такой (говоря словами Проекта ЦК КПСС к съезду) «творческой обстановки и здорового социально-психологического климата», когда легко и свободно могли бы развиваться (и я бы добавил — в равной мере и поощряться, и критиковаться) все творческие дарования, в какой бы области эти дарования ни работали.


1980


Перейти на страницу:

Похожие книги

Кланы Америки
Кланы Америки

Геополитическая оперативная аналитика Константина Черемных отличается документальной насыщенностью и глубиной. Ведущий аналитик известного в России «Избор-ского клуба» считает, что сейчас происходит самоликвидация мирового авторитета США в результате конфликта американских кланов — «групп по интересам», расползания «скреп» стратегического аппарата Америки, а также яростного сопротивления «цивилизаций-мишеней».Анализируя этот процесс, динамично разворачивающийся на пространстве от Гонконга до Украины, от Каспия до Карибского региона, автор выстраивает неутешительный прогноз: продолжая катиться по дороге, описывающей нисходящую спираль, мир, после изнурительных кампаний в Сирии, а затем в Ливии, скатится — если сильные мира сего не спохватятся — к третьей и последней мировой войне, для которой в сердце Центразии — Афганистане — готовится поле боя.

Константин Анатольевич Черемных

Публицистика
Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота
Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота

Профессор физики Дерптского университета Георг Фридрих Паррот (1767–1852) вошел в историю не только как ученый, но и как собеседник и друг императора Александра I. Их переписка – редкий пример доверительной дружбы между самодержавным правителем и его подданным, искренне заинтересованным в прогрессивных изменениях в стране. Александр I в ответ на безграничную преданность доверял Парроту важные государственные тайны – например, делился своим намерением даровать России конституцию или обсуждал участь обвиненного в измене Сперанского. Книга историка А. Андреева впервые вводит в научный оборот сохранившиеся тексты свыше 200 писем, переведенных на русский язык, с подробными комментариями и аннотированными указателями. Публикация писем предваряется большим историческим исследованием, посвященным отношениям Александра I и Паррота, а также полной загадок судьбе их переписки, которая позволяет по-новому взглянуть на историю России начала XIX века. Андрей Андреев – доктор исторических наук, профессор кафедры истории России XIX века – начала XX века исторического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова.

Андрей Юрьевич Андреев

Публицистика / Зарубежная образовательная литература / Образование и наука
Набоков о Набокове и прочем. Интервью
Набоков о Набокове и прочем. Интервью

Книга предлагает вниманию российских читателей сравнительно мало изученную часть творческого наследия Владимира Набокова — интервью, статьи, посвященные проблемам перевода, рецензии, эссе, полемические заметки 1940-х — 1970-х годов. Сборник смело можно назвать уникальным: подавляющее большинство материалов на русском языке публикуется впервые; некоторые из них, взятые из американской и европейской периодики, никогда не переиздавались ни на одном языке мира. С максимальной полнотой представляя эстетическое кредо, литературные пристрастия и антипатии, а также мировоззренческие принципы знаменитого писателя, книга вызовет интерес как у исследователей и почитателей набоковского творчества, так и у самого широкого круга любителей интеллектуальной прозы.Издание снабжено подробными комментариями и содержит редкие фотографии и рисунки — своего рода визуальную летопись жизненного пути самого загадочного и «непрозрачного» классика мировой литературы.

Владимир Владимирович Набоков , Владимир Набоков , Николай Георгиевич Мельников , Николай Мельников

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное