Напоследок

– Сонечка, все ли с тобой в порядке? Отчего ты не ушла на работу?

– У меня отпуск! – кричу сквозь двери. – Долгий, счастливый и не имеющий к вам никакого отношения. И не спрашивайте больше, отвечать все равно не буду.

И не отвечаю. Собственно, хозяйка больше и не стучит. Вероятно, обидевшись.

Телефон? Пусть звенит. В последний раз я брала трубку позавчера, и она говорила голосом Артура. Интересовалась, как дела, намекала, что нужно встретиться.

– Артурка, – я нашла в себе силы быть честной: – У нас не те отношения, чтобы нужно было выделываться. Изображать старых добрых друзей, радоваться нынешним успехам друг друга, умалчивать о поражениях.. Не хочу. Не смогу впадать в такое лицемерие, а той мне, которая настоящая, контакты с людьми сейчас противопоказаны – испорчу настроение любой компании. В общем, не хочу разговаривать. И трубку брать не буду. Собственно, и не беру.

Говорите, депрессия? Вероятно, такой и бывает эта странная, не поддающаяся самолечению болезнь. Знаете, оказывается, если долго-долго заставлять себя сидеть в полудреме, то на определенном этапе организм привыкает и уже не рвется просыпаться. Возможно, это такой продвинутый способ самоубийства – насильно ввести себя в спячку и незаметно отойти в мир иной… Я не пытаюсь – не бойтесь. Просто рассуждаю, что это возможный вариант. Келья моя вполне для этого приспособлена. На магнитофоне – тяжелый Кримсон или вообще какой-нибудь Лоза, в сердце – пустота и тоска, перемежающиеся острыми приступами жалости к себе: и угораздило же эту девицу объявиться в жизни Артура именно сейчас, когда он мне нужен! Что за несправедливость? Но предпринимать что-либо не буду. Я ведь, увы, далеко не подарочек, а значит не должна себя навязывать. Если имеется у человека возможность прожить нормальную жизнь с нормальными людьми – пусть реализуется. И нечего мне все ему портить. И так в свое время приложила все усилия…

Наблюдать со стороны за собственным падением забавно и весьма любопытно. С момента приезда в Москву я планомерно деградировала, превращаясь в ничто. Стандартный обыватель со стандартными мыслями и мотивами… С чего я взяла такую оценку? О! Сделала выводы по самому верному критерию – по мнению окружающих. Представляй я из себя хоть что-то интересное, не сидела бы сейчас одна – не позволили бы. Толпились бы влюбленными толпами над окнами, обрывали телефон дружескими советами, портили бы нервы важными проф.претензиями. А так. Позвонили пару раз и замолчали. Все почему? Потому как я теперь никому не нужная. Сама виновата – распустилась, разучилась представлять из себя что-то ценное и интересное.

Это точный и безжалостный критерий собственной успешности: если ты никому не нужна, значит – существуешь напрасно. То есть – не существуешь вовсе.

Интересно, что я буду делать, когда запас пива и сигарет подойдет к концу? А потом, когда окончатся средства за которые можно их добывать? Телефонные номера, по которым, как казалось «найду голоса» – давно испарились. Леночка с Боренькой – отпадают, маман в отъезде… Все остальные по уши в новой жизни, нечестно будет дергать их своими проблемами. Может, Павлуше позвонить? Встретиться, узнать, на каком он свете, заодно выяснить, не трубясь ли я кому-нибудь из его знакомых в качестве работника… Позвоню. Обязательно! Да вот даже прямо сейчас:

– Алло! Девушка? – ну вот, и тут неудача… – Простите, а у Павла тепреь другой номер, да? Записываю… – перезваниваю. – Алло! Девушка? Снова вы, а это снова я и снова Павлу. В ванной? Передайте, звонила Сонечка. Учтите, звонила сугубо по делу, и не вздумайте навыдумывать себе черт знает чего. Да мало ли, кто вас, девушек, разберет…

Собеседница явно значительно моложе меня и явно состоит с Павлушей в глубоких и уверенных близких отношениях. Может, даже жена… Припоминаю сейчас, что даже слышала что-то такое о Павлушиных намерениях жениться.

Понятно, что в первый раз я о таких его намерениях слышала, когда он предполагал жениться на мне. Понятно, что я сбежала, как только почувствовала что дело не в моей персоне, а в общей потребности мальчика, подражая отцу, остепениться и стать правильным семейным человеком. И, кстати, если рассудить по совести, не факт, что я имею права звонить этому добродушному, увлекающемуся, светлому мальчишке. Это для меня они все – не важно, расстались/не расстались, любовниками были/друзьями ли – это для меня о ни все близкими людьми остаются и желанными для общения ребятами. А для них, может, мысль о моем существовании на белом свете нынче неприятна и мучительна. Честно говоря, я своим давнишним поведением серьезно потрепала Павлушино самолюбие, а есть такие мужики, которые никогда этого не прощают. Может, зря звоню?

– Зря звонишь, София – спустя пять минут растекается моя трубка еще более назидательными, чем раньше, Павлушиными интонациями. – Я теперь – новый