Напряжение

Постепенно до меня начала доходить отчетливо пугающая мысль, что я ничего уже не могу делать, кроме как работать. Это было единственное, что я считала достойным своих сил. А точнее – все мои силы были созданы лишь для того, чтобы работать. Я ненавидела обе свои работы, ненавидела до тошноты, но и жить без них уже не могла. Они словно пропитали мою плоть. Да, я ни на что не способна, помимо работы. Может быть я и была для этого создана? Но сколько это будет продолжаться? Стану ли я когда-нибудь свободной? А для чего мне эта свобода, если я сейчас схожу с ума от безделья? Я уже не способна жить как другие люди, я могу только работать. Да, я мазохист. Пусть она меня убивает, но только так я могу чувствовать, что где-то я нужна. И чем хуже мне будет становиться, тем слабее я буду ощущать гнет реальности.

От роя всех этих мыслей я совсем не заметила, как стиральная машина долгое время пищала на заднем фоне. Одежду уже можно было повесить сушиться. Я обрадовалась, что у меня появилось задание «повесить белье» и с радостью пошла в ванную. Я брала влажную вещь, выпрямляла все ее складочки, аккуратно вешала на веревку, поправляла. Я растягивала это занятие как могла, потому что дальше заданий у меня не было. Впереди была одна лишь пустота.

* * *

К вечеру мне так и не полегчало. Я порылась в своей полупустой аптечке и нашла пару таблеток парацетамола, срок годности которых закончился еще полгода назад. Но меня это мало волновало. Казалось, что хуже мне уже точно не будет. Головокружение все никак не проходило. В 5 вечера, когда уже нужно было собираться на работу, я еще раз измерила температуру, но она так и оставалась на отметке в 38 градусов. «Ну и ладно, бывает и хуже…».

Через полтора часа я уже стояла на автобусной остановке. Уличный воздух помог мне немного прийти в себя, отрезвил. Конечно, избавиться от озноба было никак невозможно, даже при том, что я одела на себя 2 свитера и теплую зимнюю куртку. Я чувствовала будто мороз проникает в мою грудную клетку и начинает ее разъедать, совсем как кислота. На руки я надела перчатки, поэтому могла держать их сложенными на уровне груди. Мне казалось, что так я хоть и немного, но создам защиту против разъедающего мороза. Я посмотрела на других людей, они были одеты как и подобает осенней погоде – кто-то в пальто, кто-то в ветровке. Я же сильно выделялась на их фоне со своей зимней экипировке.

Наконец автобус подошел и все мы загрузились в него за считанные секунды. Как и всегда я без труда нашла себе свободное место у окна. Привычный путь, надоевший вид из окна, однообразные люди в сером, капли дождя на стекле. «Сколько мне осталось?» – вопрос, который неизменно звучит в моей голове, являясь подтекстом самого моего существования. И этот вопрос может варьироваться как в самом прямом смысле, так и в значении промежутка времени, в котором я живу. Сколько мне еще это терпеть? Когда это закончится? Когда я буду счастливой? Когда я смогу выспаться? Когда я уеду отсюда? Когда же все это закончится?

Несмотря на дикую лихорадку, я все же добралась до гостиницы, спустилась в подвал, переоделась и направилась в бэк. В раздевалке я попыталась хоть как-то исправить свой внешний вид косметикой, придать более здоровый оттенок своему лицу. Но покраснение глазного яблока от напряжения я уж никак не могла закрасить. Я наложила толстый слой пудры на лицо и кисточкой наметила румяна. В принципе я уже мало понимала, что конкретно мне нужно поправить, поэтому действовала скорее по инерции.

Когда я зашла в бэк, Вадим и Маша уже сидели на диване на кухне и что-то обсуждали. Я поздоровалась, но ответил только Вадим. В общем-то на большее я и не надеялась. Я села в самое дальнее кресло в углу, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Оставалось только дождаться приходящую в последнюю минуту Дашу, прослушать пятиминутку, еще раз поправить свой внешний вид возле зеркала, выйти на стойку, потерпеть до 11–12 ночи, сходить на часовой перерыв, затем опять выйти на ресепшен, подождать наступления ночного аудита, закрыть смену, сложить все деньги и чеки в конверт, проверить данные гостей, выслушать пьяные претензии ночных гостей, выстоять до 8 утра и добраться до дома. Через 10 минут я выйду на стойку, сделаю глубокий вдох, и выдохну только в 8 утра. Так и буду работать на задержанном дыхании. Дышать на работе у меня не получается.