Напряжение на высоте

— Тем не менее, вам бы следовало знать про Аймара, что они очень неохотно дают показания в чужих судах, — продолжил Юсупов, скалясь в радушной улыбке. — Они сразу казнят.

— Это угроза? — напрягся князь.

— Если вы не тронули Аймара Инку и пальцем – то угрозы нет никакой, — добродушным дедушкой завершил тот. — Вы же не пытались выкрасть ее вместе с супругой моего внука? Например, по ошибке?

Кто-то на краю стола закашлялся, припоминая отрывок из телевизионного ролика.

— Я – не пытался, — хлестко ответил Черниговский. — Еще свидетели будут?

— Кормилица моих сыновей, Мстиславская Нина Андреевна, — кивнул Мстиславский, возвращаясь к бумагам. — Введена в род мной самолично после эвакуации из твоей тюрьмы.

— Осторожнее с предположениями! — еще раз одернул его обвиняемый.

— Она не будет свидетельствовать, — убрал тот сразу несколько бумаг. — Я ей запрещаю.

— Ловко, — попытались было в ответ развить успех, демонстрируя шаткость обвинителей.

— Там женские мелочи, как она припомнила на публике пару давних историй про твою супругу, а через две недели ее кортеж выкинуло с дорожного полотна на крутом повороте, — был так же спокоен Мстиславский. — Дело потом ты расследовал, в обгоревших машинах ее тело нашел. А я тебе золотом и самоцветами кланялся, уговаривая виновников отыскать.

— Я и нашел! — гаркнул Черниговский. — Ты их лично повесил!

— Да… — глухо ответили ему. — И успокоился. А вторая мать моих детей страдала в подземелье от холода и крыс. — Глаза, впервые отражающие эмоции, поднялись на Черниговского.

И эмоцией той была лютая ненависть.

— Значит, за повешенными кто-то стоял, — сглотнул Черниговский. — Клянусь, я верну твое золото и приложу все усилия, чтобы найти их и наказать.

Тем более, что ликвидировать очередную прослойку посредников не так сложно.

— Очнись, князь, — дрожал от злости голос Мстиславского. — Ты уже никого не станешь искать. Разве что легкой смерти.

— Ты убить меня решил, не сумев доказать мою вину?! — изумился Черниговский в голос, жестом руки призывая всех князей в свидетели. — Неужели настолько отчаялся мне злодеяния приписать, что всякий стыд потерял?! Неужто правды за тобой настолько нет, что против наших законов пойти решил?! Так знай же, общество этого не потерпит!!

— А за мной правда есть, — стал подниматься из-за стола князь Мстиславский. — Как и очевидец, которому есть вера.

— Кто на этот раз? — фыркнул Черниговский. — Очередной иностранец или безумец?

— Мой второй сын, — распрямился князь, поведя плечом и освобождая ладони из-под мехового рукава.

— Я не видел там этого достойного юношу!

— А он там был, — хищно улыбнулся Мстиславский. — Он был там, когда внук Шуйского заставил охранителя тюрьмы, твоего отреченного бастарда, сбежать.

Рядом неспешно поднялся князь Панкратов.

— Он лично вскрывал фундамент темницы и освобождал выживших. В том числе невесту Максима.

Встал из-за стола князь Юсупов, в движении сбросив на спинку кресла шубу и оставшись в одном черном кафтане с алой шнуровкой, да таких же брюках.

— Его могли ввести в заблуждение, — облизал пересохшие губы Черниговский, нервно посмотрел по сторонам и дернул за плечи сидящих по обе стороны от него князей, призывая тоже встать на ноги.

Те подчинились, но делали это с большой неохотой. Зато через пару секунд их было семеро против троих.

— Он видел, как после приехал ты, на одной машине с отлученным от рода, — продолжал Мстиславский. Как бился с ним вместе…

— Это отцовское сердце!! Он бросился ко мне, умоляя помочь!

— Как он умер на твоих руках, — игнорировал тот первую вскрывшуюся ложь, продолжая говорить.

— И я мстил, — исподлобья смотрел Черниговский. — Обвинишь меня в том, что я человек?

— А еще мой сын лично изымал кости погибших из камер, ставших могилами. Не оставил без внимания прах от прогоревшей плоти, запрятанной в общей яме. Для каждой удалось определить родство, — мрачно уронил Мстиславский. — Так услышьте меня, князья Акчурины, князья Вяземские, князья Куракины, князья Шехонские, князья Гагарины…

С гулким эхом треснула в княжеских руках трость, оставшись в руке острым осколком.

— Князья Ишеевы, князья Мещерские, князья Пожарские, — гремел под сводами исполненный силы и решимости голос, вещая казалось бесконечный список.

И звучали отодвигаемые от стола кресла, и оправлялись тяжелые меха, когда очередной князь, заслышав свое имя, поднимался на ноги. Много их было – под три десятка, кто смотрел на князя Черниговского.

— Ботинки! Ботинки от него оставьте! — волновался Давыдов, ерзая на месте.

Подниматься вместе со всеми ему мешала присяга.

— Осталось найти хозяина тюрьмы, верно? — упрямо смотрел на Мстиславского Черниговский. — Верно говорю, уважаемые князья, алкающие мести?! Вы же поднялись не для того, чтобы броситься на первого же, на кого укажут пальцем?!!

— Верно говоришь, — одними губами улыбнулся Мстиславский. — Складно и красиво. Виден порядок в твоих рассуждениях.

— А тебе он не по нраву, как я смотрю? — зло улыбался ему в ответ Черниговский.