Напряжение на высоте

Куда скромнее выглядел цесаревич – тот виделся тенью отца, в своем классическом костюме в серую полоску, да и держался откровенно скованно, даже не касаясь спинки кресла руками. Но внешне – весьма похож. Странно, что ему не выдали места – словно сорвался в последний миг и навязал свое присутствие, поставив перед фактом.

Впрочем, князю Юсупову до этого было мало дела.

Высокий гость величественно занял предоставленное ему место, разместившись напротив императора. Краем глаза проследил, как изящно присела на край своего кресла его Ксения, с досадой отметив, что той не пришлась по душе внучка императора и, по всей видимости, чувство взаимное. Это у них быстро получается… Хотя, казалось бы, одногодки – и в равной мере не умеют скрывать чувства. Или не хотят? Обе улыбаются, верно, но кто же так смотрит…

– Я выражаю неудовольствие тобой, мой друг. На правах старшего по возрасту. – Голос раскатами низкого тембра наполнил высокий зал и растаял в его углах без эха, оставив после себя тишину.

Не было обычных приветствий и заверений в благорасположении – но было признание другом. Хлестнуло по нервам недопустимое слово, уместное только в разговорах с подчиненными, но вполне допустимое в нотациях от старших. Изнуряющая беседа, в которой, по замыслу хозяев, князя Юсупова будут возить мордой по полу, а тому останется лишь улыбаться, только что началась.

Князь застыл, выпрямившись на своем месте, и поймал взгляд старшего по возрасту, но никак не по происхождению и силе воли. Этот вечер обойдется без улыбок.

– Я желаю поговорить о воспитании, – акцентировал каждое свое слово император постукиванием указательного пальца по подлокотнику, – о главной добродетели, способной сохранить и приумножить достояние семьи.

Юсупов внутренне подобрался и бросил взгляд на дочь. Как и любой политик, он прекрасно знал, что в фундаменте любой благообразной речи кроются убедительные мотивы для абсолютно любых поступков. А самую главную цель притязаний не стоило и искать – Рюриковичи наверняка хотели бы получить часть влияния на пророка, его Ксению. Да хотя бы знакомством с принцессой, общество которой, безусловно, пойдет любому воспитанию только на пользу. Сейчас непременно припомнят оскорбление дяди императора, подводя речь под главные аргументы.

– Разве не родители должны объяснять детям, как следует себя вести? Не они ли обязаны прививать чадам уважение к людям, укладу жизни и законам?

Князь слегка расслабился, услышав положительный ответ своим предположениям. Ну, тут утрутся – еще не хватало отправлять свою дочь в этот вертеп, называемый высшим светом…

– Истинно так. – Оттаяв, Юсупов обозначил внимание к беседе коротким наклоном головы.

– Так какого демона твой сын творит?! – рявкнул монарх вовсе аполитичным вопросом, заставив в испуге задрожать оконные стекла.

– Что? – поднялись княжеские брови, а недоумение заставило дернуть локтем. – Какой сын?

Юсупов моментально вспомнил местоположение всех трех своих сыновей, припомнил все их прегрешения и нашел таковые умеренными. Не в той мере, чтобы вызвать гнев монаршей персоны.

– Максим, – поиграл желваками император.

– Признаюсь, уже не в первый раз слышу это имя. Равно как то, что его называют моим сыном. – Князь собрался с эмоциями, стараясь выглядеть безмятежным.

Хотя обвинения в этом месте от такого человека в адрес давно списанного со счетов ребенка его всерьез обескуражили. Безусловно, он знал о существовании Максима – технического ребенка, рожденного только для одной цели. Воспитание пророка поиском потерянного родственника – таковой оказалась цена будущего благополучия клана много лет назад. Князь пошел на этот шаг с тяжелой душой. Но ровно с теми же эмоциями отправлял на смертный бой и других своих родичей, надеясь, что тем удастся выжить.

Максим выжил, вырос, был усыновлен, и этого было более чем достаточно, чтобы успокоить совесть. Статус бастарда как защита от враждебного влияния Шуйских, подобравших мальца под свою руку, чтобы не смогли навредить через него клану. Проникновенная беседа о важности крови в исполнении Амира. И полная свобода действий для чужого в общем-то человека, которого не довелось видеть лично, не говоря уж о любви и гордости…

Ах да, пророка они все-таки воспитали, а значит, все было не зря.

– Тебе что, было жалко подарить ему город? – чуть подался вперед император. – Ты чем думал, когда бросил его без внимания?!

– Это внутренние дела клана.

– Черта с два!! Внутренние дела завершились, когда он снес башню Черниговских! – Подлокотнику кресла достался удар раскрытой ладонью. – У моего порога! Перепугав всех свитских!

Как ни держал лицо князь, но изумление все же взяло верх. Он конечно же читал сводку происшествий, но никак не связал этого Самойлова с другим, которому полагалось тихонечко стареть в отдаленном княжестве.

– У него похитили невесту, – тихонько, тонким девичьим голоском вплелись слова в отзвук монаршего гнева.

Изумление скакнуло еще раз, потому как произнесла это принцесса Елизавета.