Напряжение на высоте

– Я не о свадьбе, – мягко поправила она его, – а об условиях.

– Елизавета, решишь, – постановил император, поднимаясь с кресла.

Аудиенция завершалась, а снегопад и не думал униматься.

Во всяком случае, даже недолгое движение к машинам князя и принцессы Юсуповых все равно привело к тому, что пришлось отряхивать руками шубы от снега, чтобы не нанести его в салон.

Зато сейчас на руины, оставшиеся от башни Черниговских и ныне огороженные красно-белой строительной лентой, князь смотрел совсем иначе. С гордостью.

– Не следовало отдавать брата в пасть Рюриковичам, – попенял князь дочери, стоило им оказаться в родных хоромах дворца в Большом Харитоньевском переулке, – даже если это поможет спасению мира.

Потому что клан всегда будет важнее даже всего мира целиком.

– Это не поможет, – пожала та плечами. – Скорее навредит.

– Прости?.. – с удивлением посмотрел на девушку отец.

– Принцесса Елизавета Максиму не нужна. Он любит другую. Ему, кроме той невесты, вообще никто не нужен, – ответила дочь честно.

– И зачем ты тогда настаивала на этом? – не понимал князь, внутренне раздражаясь.

– Но как же иначе, отец? – искренне взглянула на него снизу вверх Ксения. – Она смела нам угрожать. Пусть теперь брат ее за это наказывает, – ожесточилось лицо девушки красивой внутренней яростью, свойственной ее матери.

Отец аж залюбовался.

– Смотри, чтобы брат про это не прознал, – фыркнул он, – иначе сам тебя выпорет.

– Я – пророк, – отмахнулась она с превосходством. – Мне ведомо будущее.

После чего горделиво пошла вперед, приподняв голову и чуть прикрыв глаза.

Затем ойкнула, схватилась руками за попу, поалев щеками, и в панике обернулась к отцу:

– Б-будущее изменилось…

Глава 9

Работа переводчика устной речи – в донесении смысла сказанного без искажений, максимально соответствуя содержанию произнесенных фраз. Словно в фильме, озвученном на один голос, где внимание зрителя все равно обращено на главных персонажей, легко перекрывающих своими эмоциями и мимикой бесцветный фоновый перевод – в той степени, что закадровый звук через какое-то время перестают замечать.

Тот, кто стоял за левым плечом руководителей клана Аймара последние три дня, искренне старался выполнить возложенную на него миссию и переводить так, как привык это делать: от него – слова, от нанимателей – эмоции.

Так вот, это не работало.

Люди не хотели смотреть на Аймара. Вернее, они боялись на них смотреть.

Но как иначе они поймут емкие фразы, сказанные с застывшей маской лица? Как передать им глубину смысла брошенной фразы от главы великого клана, глаза которого полны холода и пренебрежения? Где в легком движении брови – великая милость, а дернувшийся уголок губ отражает такую степень раздражения, что человеку уж точно стоит это видеть, а не отводить взгляд, упирать его в пол или цепляться взором за детали богатого одеяния. Хотя бы из чувства самосохранения.

Собеседники в основном смотрели на него, переводчика из соседней и союзной страны, простого и понятного, разумно полагая его гораздо более безопасным, чем те, за кого он говорил. Частенько бросали легкомысленные фразы вроде: «Объясни им, что у нас так не принято», – просто не понимая, что недавнее «нет» или «да», переведенное на русский, придавило бы их бетонной плитой, ежели бы те просто рискнули поднять взгляд на патриарха Аймара.

Перевод выходил неполным. А юноша из герцогства Беларусь считал себя хорошим специалистом.

Поэтому ему пришлось пропускать всю полноту смыслов через себя, забирая от Аймара не только слова, но и их внутреннее содержание, передавая всю энергетику и неотвратимость, стоя в центре мощной ауры заокеанских гостей.

И эти фразы меняли его, перестраивали душу, ломали его-прежнего – слегка легкомысленного, доброго и немного наивного, выстраивая на месте легкой и воздушной конструкции души мощный фундамент угрюмой твердыни.

Он боролся с этим, стараясь вынырнуть из образа в те редкие моменты, когда с Аймара сталкивались равные, нуждавшиеся лишь в тихом голосе, переводившем с одного языка на другой. Например, в Кремле. Но стоило сделать хотя бы шаг в сторону из коридоров с красными дорожками – и люди вновь желали видеть в необычных гостях примитивных туземцев, пусть и жутковатых на вид. Оттого даже чиновники уровня замминистра позволяли себе бросить: «Передай этим…»

В таких случаях переводчик спрашивал: «Что?» тоном Аймара, и люди переставали смотреть на него тоже, потея и отводя взгляд. А в душе юноши вечная весна молодости окончательно сменялась мрачным багрянцем поздней осени. Потом случились содержимое пакета в машине, бессонная ночь… и осенний лес сгорел дотла.