Напряжение на высоте

– Он что, перевозит баранов? – проворчал старейшина, припомнив ранее услышанное блеяние.

Проверять содержимое платформ направили слуг уже после того, как старейшина вернулся в вагон сам, потому что вокруг грязь, да и не по чину.

Меховые накидки так и остались валяться на земле, но те не вели к смежным платформам. Машины же княжича отбыли – их никто не стал задерживать. Зачем, если Го Дейю сама дала слово вернуться, а значит, следует приступить к более интересным делам по распределению будущих прибылей.

Правда, от волнительных размышлений его довольно быстро оторвали вернувшиеся слуги. Чуть нервные и бледные, они попросили старейшину и старуху все-таки взглянуть лично – благо додумались засыпать щебнем удобный путь до крайних платформ, часть тента с которых была поднята.

Под тентом же стояли темно-зеленые танки, целившие прямо в вагоны Го.

– …и какое же условие ты им поставила? – заинтересованно спрашивал княжич, осторожно приобнимая свою Дейю на заднем сиденье машины.

– Очаровать Максима.

– О… – не нашелся со словами Пашка.

– Если у нее не получится, я останусь с тобой. Если у нее получится, то ее убьет Ника и я останусь с тобой, – нежно посмотрела на него девушка снизу вверх.

– А это не слишком… жестоко? – пробормотал он, впрочем, не сильно сочувствуя той, из-за которой настрадалась его Дейю.

– Прощение – это для сильных. А я такая слабая! – с горечью произнесла она, прижимаясь лбом к его груди.

Глава 22

Пятница началась задолго до рассвета. Пусть календарно она состоялась согласно часовому поясу и движению часовых стрелок, но субъективно день большинства людей наступает вместе с пробуждением. В этот раз огромное количество весьма влиятельного населения империи было разбужено до восхода солнца.

Кого-то пробудили панические звонки референтов, к кому-то приехали будить лично, тарабаня по окнам на первых этажах особняков. А некая часть, что не спала и развлекалась в клубах, выслушала нерадостные вести через пелену алкоголя, стремительно трезвея.

Обыски, выемка документов, задержание на двадцать четыре часа руководителей, выдернутых прямо из постелей, – повсеместно, по всей стране, по единому сценарию. От западных до самых восточных рубежей, с юга на север – спецназ Министерства внутренних дел получал подпись от опешивших охранников и на их плечах вламывался в офисы заводоуправлений, вскрывал складские помещения и срезал пломбы с контейнеров.

Это было насквозь незаконно, а подпись рядового сотрудника ничего не значила. Любой толковый адвокат не оставил бы мокрого места от людей, санкционировавших обыски с нарушениями, а построенное на этих материалах обвинение растоптал бы в пыль. Но проблема в том, что сотрудники находили то, что искали, – и вот это уже заставило бы задуматься того самого адвоката, а стоит ли вообще браться за дело, грозящее серьезными репутационными потерями. Потому что защищать приходилось бы отъявленных мерзавцев, взятых на горячем.

Весь теневой и высокодоходный бизнес, построенный на том, что все знают, но закрывают на это глаза за хорошие деньги, внезапно был взят за глотку и вытащен под свет прожекторов и телевизионных камер.

Во главе всего этого стоял князь Черниговский, выступивший героем в утренних новостях, – на этот раз одетый в мундир своей службы, со всеми наградными знаками и планками на груди. Ему было что рассказать: на руках – факты, на сопровождающей речь картинке – видеофрагменты обысков и фото чудовищных улик. Все, что давало более тысячи процентов прибыли: нелегальный забой пушнины и краснокнижных зверей; токсичная химия без оглядки на экологические стандарты; контрабанда редкоземельных материалов, граничащая с госизменой; производство оружия без лицензии; подвальные цеха розлива спиртного; и как изюминка для впечатлительных – черное рейдерство, долговые ямы, притоны, рабство за высокими заборами…

Голос князя был сух, профессионален и уверен – и сотни тысяч зрителей преисполнялись уважением к фигуре, взявшейся положить конец криминалитету.

Возьмись кто снять Черниговского сейчас – как бы бунту не вспыхнуть. Ведь всем сразу станет ясно, почему убирают честного человека: тронул гидру – скажет народ, – так та тут же сфабриковала на него ложное обвинение! Даже недавнее обвинение в похищении смотрелось на фоне его бурной деятельности провокацией и превентивным ударом что-то заподозривших бандитов. Понятное и очевидное дело – вон какие махинации замахнулся расследовать… А то, что он все эти годы закрывал глаза на это, останется достоянием узкого круга лиц. Того самого, что собирался сегодня на княжеский сход и будет крайне обескуражен фактом, что прежние договоренности и молчаливые соглашения внезапно стали неактуальны. Самое нервное будет в другом: ограничится ли князь Черниговский рядовыми исполнителями, дойдя только до директоров фирмочек-витрин, или станет вскрывать истинных выгодополучателей…

Одним словом, князь стремительно набирал рейтинг – народной любви и той неискренней княжеской симпатии, которую будет легко обменять на голоса в свою пользу.