Напряжение растет

Оглянувшись на приотставшую свиту во главе со смотрителем, мягко выговаривающим Свете за ее поведение, Артем нагнулся к самому моему уху.

– Максим, ты вообще понимаешь, что происходит и где мы находимся?

Говорил он звенящим от напряжения голосом, и больше походило на то, что ответы ему известны. Таким тоном просят вести себя тише в важном заведении, полном чванливых сановников, которые все равно не знают, в каком кабинете наш мяч.

Только тут – улыбки и забота, собственный сад и теплая вода озера, добрые повара, легко впустившие Веру Андреевну к себе на кухню, и красивый, но непонятный язык. Им наш смех в радость, а единственная легкая шалость минутной давности – повод тайком от смотрителя обнять тяжелым, волшебным и теплым ветром, дабы показать, что Светлану обязательно подхватят, если та сорвется вниз. Ощущение безопасности и доброты повсюду, будто бы мир внутри стен – еще одна комната в родном доме. Думаю, что про веревку нашу они тоже знали, но дали убрать ее самостоятельно.

– Это дом друзей моего наставника. Он попросил встретить нас и принять у себя.

– Максим, никто не будет гонять два «Призрака» для встречи школьников!

– Ну, не знаю. Я одного за творогом в деревню отправил.

У местных свежего, увы, не оказалось, а я твердо обещал Федору вареники.

– И тебя не смущает, что это страшно дорого, а он все равно полетел?! – всплеснул Тема свободной от футляра рукой.

– Да знаю, что дорого. Но я же денег на горючее дал.

– Откуда такие средства?!

– Так я ослика продал.

– Какого еще ослика?!

– Росинанта, – терпеливо уточнил я.

– Росинант – это лошадь!

– Нет, лошадь – Звездочка, а ослик – это как раз…

– Так, все, помолчи немного, пожалуйста. – Прервав меня, Артем привалился к стене, аккуратно приставил к ней скрипку и с силой помассировал виски.

Чуть дальше от нас Светлана, заинтересовавшаяся видами города, спрашивала гида про строения вдали. Сопровождающие охотно принялись пояснять, замерев подле нее и дав нам время на беседу.

– Ты среди бела дня берешь и угоняешь автобус с лицеистами…

– Сажусь за руль, они тоже едут, – поправил тактично.

– Я даже спрашивать боюсь, где они и что ты с ними сделал.

– Отправил в пешее путешествие с осликом и лошадкой.

– Да какими еще… – вскинулся он и тут же выдохнул, успокаиваясь. – Ладно. Затем нас забирают вертолеты, и никто из встречающих ни слова не говорит против того, что ты придешь позже.

– Но я же пришел.

– Тебя привезли! И даже не ругали!

– Я испытал наиглубочайшее искреннее раскаяние, о чем уже успел сообщить.

– Кому?!

– Пилоту.

Тот все равно не говорил по-русски, оттого слова шли легко и от самого сердца.

Артем побуравил меня хмурым взглядом и вздохнул, не найдя контрдовода.

– Затем ты привозишь совершенно постороннюю женщину.

– Попрошу повежливей про мою бабушку!

– Максим, она ведь тебе даже не родственница по крови! – всплеснул руками Артем.

– А я не родич Федору, – построжел голосом, чтобы привести товарища в чувство.

– Извини… Просто это в голове не укладывается.

– У нее никого нет, а у нас нет бабушки. – Я повел плечом, поворачиваясь к городу. – Попробуем пожить вместе.

– Вот так просто?!

– Она – хороший человек. А в нашем доме еще много пустых комнат.

Да, сложно определить доброту и честность человека за неполный день. Пусть даже интуиция шепчет, что такие вареники не могут выйти из-под рук плохого человека, – всегда имеется шанс ошибиться. Но у меня есть Федор, а у него – дар смотреть внутрь людей.

Внутри Веры Андреевны чернел мертвый лес, окруживший крохотную прогалину с проржавевшими качелями, опутанными ветками тусклых деревьев. Высокая трава, вся желтая от жестокого солнца в зените, укрывала под собой старые ходы и тропинки. Но все это – пугающее и грустное – было уже не важно. Потому что сотнями тысяч пробивались на ветвях зеленые почки, а значит, скоро придет весна и лес вновь расцветет. А качели мы смажем, и на поляну вновь вернется смех.

Только знать это – про талант Федора и про то, что он видел, – Артему вовсе не нужно.

– Пусть, – махнул друг рукой. – Признаю, это ваше семейное дело. Хорошо, Веру Андреевну пустили в крепость, потому что она твоя бабушка. Но почему ей вот так просто разрешили зайти на кухню – туда, где готовится еда для всех?

– Но-но! Там столько творога нет.

– Ладно, но себе они тоже там готовят? – прищурился он пытливо.

– Наверняка.

– Так почему постороннего пустили в стратегическое место?

– Потому что я попросил.

Где же еще готовить?

– Вот видишь! – возликовал он, будто бы подловил на чем-то важном.

– А ты остаешься без вареников, – мрачным тоном испортил я ему настроение.

– Я пострадаю за правду!

– И утром – тоже.

– Максим, давай не будем горячиться, – поднял он руки. – Просто я не знаю ни одной причины, из-за которой они себя ведут с нами так… как они ведут. Вернее, даже не с нами… с тобой.

– Как именно? – уточнил я.

– Слишком хорошо, – как-то обескураженно выдохнул он.

– Вот смотри, – встал я рядом. – Я предлагаю тебе яблоко, бесплатно.

– Оно не твое.

– Да я для примера. Даю тебе то, чего у меня много, просто потому, что хочу сделать подарок. Это ведь хороший поступок?

– Ну.