Напросились: Она идет убивать

Не прицеливаясь, он дал в сторону девушки продолжительную автоматную очередь… как бы он не нервничал и ни запыхался от быстрого бега, все же выстрел его оказался достаточно метким и не менее пяти пуль угодило в бронежилет героини, а одна, двигаясь по касательной, угодила напрямки в верхнюю часть плеча; удары были настолько чувствительно сильными, что отбросили Машу на несколько метров назад, причинив ей невыносимую боль и одновременно сбив на какое-то время дыхание. Падая, она, действуя больше интуитивно, чем как-то осмысленно, продолжала надежно удерживать приклад у плеча, стремясь поймать глазом объектив окуляра; едва только она «приземлилась» и смогла захватить прицелом приближавшегося бандита, а именно его огромную голову, «снайперша» мгновенно осуществила прицельный выстрел, попавший точно по назначению.

К тому мгновению расстояние до него успело сократиться до двадцати пяти метров, а значит, промахнуться с такой дистанции такому опытному снайперу, каким являлась Мария, было делом практически невозможным; нетрудно догадаться, что пуля угодила прямиком в мозг нападавшего преступного отморозка, моментально прекратив его пагубное, неугодное остальному миру, существование; ликвидация последнего врага произошла как нельзя более вовремя, так как пули, угодившие в бронежилет, все же сумели остановить дыхание отважной воительницы, и пусть ненадолго, но стреляла она, уже будучи исключительно на морально-волевых качествах, понимая, что вот-вот потеряет сознание, – и в тот самый момент, когда ее противник недалеко впереди опускался перед ней на колени, чтобы потом плюхнуться лицом в рыхлую почву изъезженной за последние дни дороги, Вихрева, опустив винтовку, погружалась в глубокий и, как следствие, безотлагательный обморок.

При нарушении дыхания подобным образом, оно восстанавливается достаточно быстро, потому-то и Маша находилась без чувств не больше чем две минуты; широко открыв рот и жадно хватая воздух, она пришла в себя, одновременно сгибая тело и переводя его в сидячее положение. Оглядевшись вокруг, вынужденная налетчица убедилась, что все ее враги, действительно, умерли и причинить ей вреда в дальнейшем больше не смогут. И, только полностью успокоившись насчет своей безопасности, она решила осмотреть и свои повреждения; выковыряв из бронежилета шесть пуль, она занялась и плечом; там тоже все выглядело не так уж и страшно: пройдя, как уже говорилось, по касательной, пуля вырвала небольшой клочок мяса и одновременно прижгла задетое место… кровь не текла, но рана сильно болела.

В обычных условиях последнее обстоятельство серьезно бы опечалило эту удивительную девушку и вряд ли позволило ей думать о чем-то другом, кроме терзающей боли, однако в сложившейся ситуации она, помня о своей исключительной миссии, на свое ранение лишь только небрежно взглянула и, определив, что оно никак напрямую не угрожает ее жизни, тут же переключила свое внимание на свои дальнейшие планы, предполагая, как ей теперь следует действовать.

Находясь еще под будоражащим кровь возбуждением, возникшим от удачно проведенного боя, и впечатленная небывалым успехом, Вихрева решила закрепить свою окончательную победу, уничтожив остальную часть банды, тем более что – если она, конечно, не ошибалась? – их должно было остаться не более семи человек. Собрав все ножи и держа наготове винтовку, отважная воительница, не умываясь и будучи с окровавленными лицом и одеждой, так и двинулась в путь, выбрав единственно правильное направление – прямиком к преступной деревне; теперь она, ничего не боясь и не от кого не скрываясь, шла уже по накатанной транспортом части леса, двигаясь сначала быстрым, размеренным шагом, постепенно переходящим на бег.

В то же самое время, как Мария готовилась к боевым действиям, направленным на уничтожение организованной для нее же, говоря по чести, вполне опасной засады, атаман вернулся на базу и сразу же проследовал к пленнику.

– Ну, как он здесь? – обратился он к двум своим преступным бравым «бойцам», оставленным здесь лишь для того, чтобы побыстрее тому развязать язык и склонить на откровенные разговоры. – Заговорил?

– Да нет, – ответили они хором, – молчит «гад»! Пришлось надавить посильнее, а он оказался слишком слаб и лишился сознания.

– Глядите тут, слишком не расстарайтесь, – зло пробурчал Борисов, обозначившись недоброжелательной миной, – он мне нужен живой, ведь я с ним еще не закончил и не успел еще выяснить главное – истинную цель его прибытия в наши места, – здесь он взял полуминутную паузу, словно чего-то скрупулезно обдумывая, после чего уже с более добродушным видом продолжил: – Так, с этим ладно… идите спать, но сначала разбудите Большого: пусть он заступает на дежурство по пыточной «комнате». Я тоже пойду отдыхать, потому что чувствую – завтра веселенький у нас будет денечек.