Напросились: Она идет убивать

Бедолага так, наверное, и не смог в полной мере осознать, что с ним в итоге случилось, и, беспомощно захрипев и «захрюкав», он как сидел, так и опрокинулся на спину; кровь из пораженного места била мощным, густым фонтаном, кроме поверженного противника обильно орошая одежду и лицо отважной воительницы; в этот победоносный момент она была похожа на справедливую Валькирию – дочь Бога Одина, грозно парящую над полем жестокой брани, словно бы решая, кому же еще отправиться с ней в Вальхаллу. Она не стала долго зацикливаться на поверженном преступнике, умирающем и уже не способном причинить ей какого-либо вреда, а сразу же, как только он перестал представлять хоть в чем-нибудь угрожающую опасность, уподобившись вихрю, набросилась на ближайшего к ней бандита, исполинского роста и все еще мирно спящего; отчаянная девушка плотно обхватила его тело ногами, резко всадила клинок ему в голову, причем до такой степени, что он вошел по самую рукоятку; словно почувствовав вкус окропившей ее благодатной крови, она, желая насладиться победой, повернула рукоятку из сторону в сторону, создавая невольный хруст расходящейся в стороны черепной коробки. За этого «бойца» можно было также больше не беспокоиться.

Однако невольно создаваемый ею шум, так или иначе, но постепенно начал все-таки выводить из состояния сна и оставшихся еще в живых трех громоздких преступников, не менее жестоких и, по всей видимости, более значимых; они зашевелились, нерасторопно медленно начиная приподниматься. С тремя здоровенными, «отмороженными» и лихими преступниками хрупкой девушке вряд ли бы удалось хоть как-нибудь справиться, для того же, чтобы эффективно использовать снайперскую винтовку, ей нужно было удалиться хоть на какое-нибудь более-менее значимое расстояние: преступники спали в тесном кругу и, встав разом, не дали бы ей шансов воспользоваться огнестрельным оружием… все решали доли секунды, действовать надо было мгновенно – и именно такую тактику и избрала отважная героиня.

Итак, расправившись со вторым, она тут же переключилась на третьего, находящегося к ней ближе всего; он еще не до конца успел освободиться от сна, но все же успел быстро перевести корпус тела в сидячее положение; как и положено в таких случаях, чтобы быстрее проснуться, он стал часто-часто протирать руками глаза… это действие было, наверное, самой большой ошибкой в его так и не сложившейся жизни. Моментально определив, что когда он и остальные члены засадной группы окончательно смогут осознать, что же в действительности случилось, то конкуренцию составить им она явно не сможет, Мария, вырвав нож из головы только что убитого ею второго врага, подпрыгнула на одних только носках, словно бы на двух мощных пружинах, вследствие чего приблизилась к любителю беспечно поспать на расстояние, равное вытянутой от себя руки; стоя перед ним на выпрямленных ногах, неимоверным, неповторимым, ударом она вогнала острозаточенный клинок в нижнюю часть его звероподобного подбородка и в тот же миг извлекла из раны обратно. Обливаясь собственной кровью, он обхватил руками поврежденное место и, выпучив обезумившие глаза, смотрел на свою убийцу, не понимая – как же такое стало возможным?!

Еще один член этой группы был обезврежен, но оставалось еще два, среди которых был опытный, так сказать видавший виды, Петрович; они успели уже уверенно встать на ноги и, разъяренные, двигались в направлении Вихревой, причем тот, что был на полтора метра дальше, был вооружен карабином и уже поднес руку к затвору, чтобы его передернуть. «Новая амазонка» привычным, давно натренированным, движением осуществила бросок ножа Кирпича – острием вперед – поразив недруга точно и прямиком в левый глаз; он так и не успел произвести ни единого выстрела, поврежденный же мозг в то же мгновение «вывел» неприятеля из положения равновесия, беспомощно повалив его на холодную землю.