Наречия (Adverbs)

– Печенье, – произнесла Эдди и открыла глаза. Она видела его перед собой, и какое-то мгновение они оба были счастливы. – Мне приснился сон, – сказала она, хотя здесь и без этого полно сверхъестественных вещей, – будто у меня другой бойфренд, который, если я правильно помню, любил снимать на видеокамеру. Мы с ним занимались любовью в лесу.

Что-то случается с вами, стоит вам умереть. Вам больше не интересно слушать чужие истории.

– Тогда тот другой парень потянулся к своему рюкзаку, и я подумала, что у него там оружие, а потом увидела, что на самом деле это печенье, точно такое же.

Она умолкла, видя, что он ее не слушает. Хэнк стоял в дверях, завернутый в простыню, и ужасно напоминал рассерженного фараона.

– И давно ты догадалась?

– Такты, мерзавец, прочел письмо? – вздохнула Эдди и дотронулась кончиками пальцев до лица, словно проверяя, плачет она или нет. – Оно было в ящике! К тому же это секрет, по одной важной причине.

– И давно ты догадалась? – повторил Хэнк свой вопрос.

– Давно, потому что ты сам ничего мне не сказал, – ответила Эдди. – По-твоему, я не читаю газет, Хэнк Хейрайд?

– На твоей табуретке лежат пять газет, и все как одна до сих пор в пластиковой обертке.

– А ты, – парировала Эдди, – в парке держал в руках мою ручку. Вернее, ты держал не одну, а сразу несколько, но та была красная с золотыми буквами, и ты упомянул ее в придуманной истории. Как только ты посмел это сделать, когда я первым делом сказала тебе, что мне грустно и что у меня разбито сердце? Ты кинул меня, Хэнк. Я думала, что мы с тобой куда-нибудь пойдем, и все это время я знала, что мы пойдем с тобой куда-то еще, чтобы ответить на твой вопрос.

– Пожалуйста, не смотри на меня так, будто я загораживаю тебе свет, – сказал Хэнк. – Я знаю одно место, где подают классные коктейли. Я закажу для тебя коктейль, Эдди.

– При чем тут коктейль? – возразила она.

– При том, что его можно выпить, – сказал Хэнк. – Мы друг про друга кое-что узнали, так почему бы не сходить куда-нибудь?

– Ты не тот, за кого ты себя выдавал, – возразила Эдди. – История моей жизни совсем не та, что ты рассказал.

Она печально провела пальцами по стене, словно это было последнее, что осталось от дома.

– Там и кормят вкусно, – продолжал Хэнк. – Классная музыка, вкусная еда, коктейли.

– Нет, нет и еще раз нет! – воскликнула Эдди. – Идет дождь. По-моему, лучше будет посидеть в кафе, Хэнк. Оно здесь рядом, буквально за углом. Надевай ботинки, котик.

Она бросила взгляд на его ботинки и тотчас расплакалась. Хэнк по воздуху подплыл к ней. Он понял – наверное, то же Самое она когда-то говорила своему мужу, то есть про ботинки. Но что еще он мог сделать, кроме как их надеть? Ее тонкая блузка лежала на стуле вместе с ключами, которые она бросила, и они вышли вместе под одним зонтиком, который Эдди купила накануне, чтобы не портить волосы в дождливое время года. Снаружи люди спешили по своим делам, а на углу громко и безутешно рыдал маленький мальчик. Как оно естественно, это горе, которое впервые дает о себе знать, когда вы еще совсем малы, и которое никогда не оставляет ваш дом, куда бы вы ни переехали, и все равно все вокруг пытаются заткнуть ребенку рот, чтобы тот прекратил реветь.

По крайней мере внутри было сухо, хотя и довольно убого. Хэнк и Эдди прошли мимо незнакомой, явно подвыпившей женщины и одинокого мальчонки, что маялся возле музыкального автомата, и сели как можно дальше от окон, на которых все еще красовались рождественские картинки. В такой день, мертвы вы или живы, лучше не обедать в кафе. Меню не радовало; черная грифельная тоска одиноко стояла в углу, из чего следовало, что никакого супчика дня не предвидится – даже не мечтайте. Эдди и Хэнк развернули салфетки и, к своему великому сожалению, я должен это признать, принялись препираться.

– Извини, что я не сказал тебе раньше, – начал Хэнк. – Мы с тобой встретились в парке и тотчас разговорились, и я подумал, что лучше тебе ничего не знать. Поверь, у меня и в мыслях не было тебя обидеть.

– О, самая старая строчка в этой книге, – ответила Эдди.

– Строки стареют, потому что люди произносят их снова и снова, – возразил Хэнк. – Это старая история – в конце концов все мы теряем присущий нам шарм. Я это знал еще тогда, когда нас свело вместе печенье. Но я люблю тебя и хочу вытащить тебя из дома, чтобы ты немного развеялась. Да, я отнюдь не совершенство, зато я умею проходить через стены. Если хочешь, могу продемонстрировать. Только не бросай меня. Только не ищи себе нового приятеля, только не оставляй меня одного, в обществе кошек.

Хэнк посмотрел на нее, и его тотчас охватила паника – всего одно неосторожное слово, и пиши попало – все в одночасье загублено. Вам могут разбить сердце, оставить вас валяться мертвым на газоне, и все равно вы так и не узнаете, что нужно сказать, чтобы это не произошло снова.