Нарисованная любовь (СИ)

— Нет, я тебя хорошо знаю. А та девочка — терпеливая, доверчивая. Подождет. Пусть научится скучать, как я, когда что-то поймет в жизни.

— Не смей так про Дженни.

— Что ты, что ты, я — ничего плохого. Я только для тебя, обними, только крепче, ещё крепче. Любимый, единственный, жизнь моя…

* * *

Элиза сидела и смотрела в окно. Она не думала ни о чём: пусто в душе, лень шевелиться, даже дышать — если б можно было замереть совсем, окаменеть, чтоб перестать чувствовать равнодушно бившееся сердце. Куда делась веселая сообразительная девушка? Видимо, немного было отпущено ей беззаботных дней, они закончились, а впереди лишь обычная дорога обычной жизни.

Когда открылась дверь и вошла мать, Элиза оглянулась, но не выказала никаких чувств.

— Вот ты где, — проговорила Энн. — Я искала тебя в саду, думала, ты как обычно в это время прогуливаешься. Почему никуда не пошла?

Элиза только неопределенно пожала плечами.

— Ну, и хорошо, что ты здесь. У меня к тебе есть разговор, очень серьезный и важный для тебя. Давай сядем на диван. Мамочка принесла тебе чудесные новости. Ну, давай руку.

Она усадила Элизу рядом, взяла вторую руку и заглянула в глаза.

— Доченька, я очень благодарна тебе, что ты вняла моим наставлениям, успокоилась. Я не показывала виду, но так переживала, когда ты пыталась отступить от предназначенного тебе пути. Надеюсь, моя девочка поняла бессмысленность того, что затевала? Да, да, я не ругаюсь, сама была такой молодой, впечатлительной. Хотелось несбыточного, полёта, мечтала раствориться в блаженстве и остаться там навсегда. Что смотришь так удивленно? Я, по-твоему, не женщина? Сразу родилась такой древней, как сейчас? Всё помню, понимаю, поэтому и стремлюсь помочь тебе, как когда-то надо мной ворковала моя мамочка. Ты же понимаешь, что мамочки не делают ничего такого, чтобы их доченькам было плохо? Понимаешь?

— Понимаю, — кивнула Элиза.

— Я знала. Ну, не буду больше томить тебя. Вот ты и дождалась своего счастья! — Это Энн произнесла очень торжественно.

Элиза молчала.

— Элиза, тебе нужно собираться. Поедешь к своей крестной, да, да. Это далёко, но не смертельно, тем более, тебя там уже ждут. Твоя крестная, ты знаешь, необычайно чуткий и душевный человек. Живет она в огромном поместье на севере Лондона, мы ведь ездили туда, когда ты была совсем маленькой, не знаю, помнишь ли. Крестная давно овдовела, живет со своим сыном. Он — настоящий хозяин в поместье, образованный, блестящий мужчина. Да, он старше тебя, много хлебнул горя — жена умерла год назад, и деток не оставила. Крёстная писала мне, как переживает за него, как мечтает, чтобы он вновь обрел опору в виде семьи — важной ячейки нашего общества. Это очень хорошая партия для тебя, Элиза. Ты хозяйственная, покладистая, просто золотая девушка — находка для порядочного человека.

— Мамочка… — дрожащим голосом еле слышно произнесла Элиза.

Энн сильнее сжала ее руки.

— Нет, нет. Это все эмоции, первое, что выскакивает, когда жизнь кардинально меняется. Ты благоразумная дочь, я не имею желания повторять то, что говорила тебе много раз. Мы всё друг другу сказали в бесконечных перепалках, уговорах. Были слезы, недовольство, но наружу вылезло главное — ты послушная дочь! Ты будущая хранительница наших устоев! Когда-то ты оценишь мои титанические усилия привести тебя к покою, вспомнишь и тем же путем поведешь свою дочь.

— Не будь жестокой, — прошептала Элиза, — Ты требовательная, настойчивая, но не жестокая. Зачем ломаешь мне жизнь?

— Тихо, тихо, родная. Слёзки — это лишнее. Сейчас они не так страшны, как было бы тогда, когда ничего не исправить. Я видела твои слёзки, они быстро высыхали, исчезали, а правда не исчезнет, она наш путеводитель на сложнейшем жизненном пути. Ну что было бы со мной, не послушайся я в юности маму? Что бы вы сказали мне, если бы жили так, как эти Смитты — никому не известные, пытающиеся что-то урвать для себя в жизни. А вам не надо урывать, вы спокойно идете с высоко поднятой головой, не ожидаете насмешек в спину и осуждение. Это важно — не быть ущемлённым ни в чем. Твой будущий муж поведет тебя по достойному пути, открыто, уверенно. Ты будешь знать, что олицетворяет собой настоящая леди, которую не в чем упрекнуть. Лондон — мечта любой девушки. Мигель — это даже не Артур. Артур — завидный жених в нашей местности, ох, он еще будет от зависти кусать локти. Все поймут, что, сколько бы ни подпрыгивали, им никогда не допрыгнуть до твоих высот.

— Мама, почему ты так болезненно реагируешь на других? Ты бы позволила нам быть счастливыми.

— Мои дети все чувствуют себя счастливыми, такими и останутся. Роберт — этот не свернет, не поддастся на сладенькое слово «любовь». Керри — умница, она своё не упустит. Вот только ты сопротивляешься своему счастью. Глупенькая мечтательная Элиза. Я сейчас уйду, ты поплачь, пусть со слезками уйдет горечь, обиды. И собирайся. Медлить не будем. Мигель уже выслал за тобой своего поверенного.

Элиза закрыла лицо руками и замотала головой:

— Нет, нет, я никуда не поеду.