Наркомент

– И в самом деле, никакого, – легко согласился я. – Мне безразлично, что вы здесь жарите, для чего ходите дома в галстуках и тесных лифчиках, почему у одного носки дырявые, а у другого (я тактично не стал уточнять, у кого именно) давно не брито под мышками. Ваше полное право делать здесь все, что заблагорассудится. Но там, в перегородке, – не выпуская из рук Юрину рубашку и галстук, я мотнул головой в направлении прихожей, – там нейтральная территория, ничейная. И я хочу, чтобы вы никогда, – встряхнув Юру для пущей убедительности, я повторил: – никогда не забывали об этом!

– Вы мне за это заплатите! Ты и эта старая мымра!

Коммерсант до мозга костей, он даже в такой критический момент думал о плате. Напрасно! Ему следовало в первую очередь позаботиться о собственной заднице.

Поудобнее перехватившись, я резко поднял его над полом и, недолго продержав на вытянутых руках, с размаху усадил прямо на раскаленную сковороду, где плавали в жиру подрумянившиеся ломтики сала.

– Вау!!! – завизжал Юра.

– Ё-ё-ёй!!! – супруга поддержала его почему-то низким контральто, хотя до этого ее голос был ближе к писклявости.

Его жена вдруг перестала голосить и выпучила глаза. Оглянувшись, я понял причину ее неожиданной сдержанности: в двух шагах от нее застыла Верка, картинно держа в обеих вытянутых руках свой внушительный газовик.

Юра тоже проникся серьезностью момента. Морщась и ойкая, он поливал подкопченный зад водой из чашки, но никаких иных проявлений неудовольствия себе не позволял.

Таким образом, в моем распоряжении находилась небольшая, но очень внимательная, молчаливая аудитория, готовая воспринимать каждое слово моей коротенькой лекции.

– Вот что, птенчики. Если история с дверью повторится, или вы каким-нибудь другим образом станете ущемлять вашу соседку… – Выдержав паузу, я значительно подчеркнул: – Тамару Осиповну, то наше сегодняшнее знакомство покажется вам невинной шуткой. В перегородке я поселю самого злого и здорового кобеля, которого можно найти за деньги, и этот кобель…

– У нас маленький ребенок! – плаксиво сообщила гологрудая шатенка.

– Мы можем договориться, – быстро сказал Юра, удерживая руки за спиной.

– А разве мы еще не договорились? – я высокомерно выгнул брови.

– Конечно, конечно, – зачастил он. – Запасные ключи в прихожей на гвоздике висят.

– Сейчас, Юра, ты снимешь их с гвоздика и вручишь Тамаре Осиповне с наилучшими пожеланиями. Задача ясна? – Дождавшись двойного утвердительного кивка, я приглашающе похлопал Верку по плечу и двинулся к выходу.

5

Тамара Осиповна выделила нам отдельную комнату, в которой мы невольно притихли, словно оказались в музее старины. Доисторическая никелированная кровать с горкой подушек, древняя мебель, скорее всего сработанная еще из лесоповальной древесины гулаговских лагерей, бесчисленное множество групповых портретов выпускных классов. Свой я отыскал не без труда, а, опознав собственную физиономию, не смог удержаться от умиления:

– Полюбуйся, Верунчик, на этого нахального и самоуверенного типа!

– Можно подумать, ты очень изменился! – фыркнула она, скользнув взглядом по снимку.

Я продолжил обход комнаты, остановившись у странного шаткого сооружения из светлого полированного дерева, на полках которого покоились книги. Конструкция была увенчана бюстиком Ленина и вазочкой с пластмассовыми розами.

– Это называется этажеркой, – пояснила возникшая за моей спиной Тамара Осиповна.

– Точно! – обрадовался я. – Когда я был совсем маленьким, у нас была точно такая же.

– Когда-то у всех были одинаковые этажерки, – сказала учительница с легкой мечтательностью в голосе. – Одинаковая обстановка, одинаковая одежда, даже интересы и взгляды одинаковые. Теперь я понимаю, что это было самое настоящее равенство.

– Тогда на зоне тоже полное равенство, – заметила Верка. – Однотипные нары, роба и одна общая светлая мечта – нажраться от пуза!

Тамара Осиповна распрямила спину, точно перед ней находился целый класс учеников, и, набрав полную грудь воздуха, произнесла:

– Милая девочка, судить о достоинствах и недостатках социализма может только тот, кто…

Нельзя сказать, чтобы я испытывал такой уж зверский аппетит после пиршества в «Бригантине», но баловаться пивком в любом случае приятнее, чем слушать препирания двух женщин, представлявших собой абсолютно несовместимые эпохи. Социализм, капитализм… Пустые звуки, пустые хлопоты. В какой-нибудь Коста-Рике захудалой люди понятия не имеют, что за строй там у них на дворе, а живут же – и явно не хуже нашего.

Пока на кухне варилась картошка, нарезался салат и творились прочие кулинарные дела, я, спрятав Пашино табельное оружие среди пыльных томов на этажерке, занялся изучением материалов уголовного дела, которое имело ко мне самое непосредственное отношение.