Нарния. Космическая трилогия

Ветер, налетая сзади, рвал его одежду и волосы, но он стоял, как большое дерево. И говорил он так, как заговорило бы дерево, — медленно, терпеливо, неторопливо, словно речь текла по корням, сквозь глину и гравий, из глубин Земли.

— Я здесь хозяин, — отвечал Рэнсом на том же языке.

— Оно и видно, — сказал пришелец. — А этот жалкий раб — твой епископ.

Он не улыбнулся, но в глазах его мелькнула усмешка, и он повторил:

— Скажи своему господину, что я пришел.

— Ты хочешь, — спросил Рэнсом, — чтобы я сообщил об этом своим господам?

— В келье монаха и галка научится латыни, — сказал пришелец. — Покажи нам, как ты их кличешь, смерд.

— Мне понадобится другой язык, — сказал Рэнсом.

— Зови по-гречески.

— Нет, не греческий.

— Послушаем, знаешь ли ты еврейскую речь.

— И не еврейский.

— Что ж, если хочешь болтать, как варвары, я тебя переболтаю. То-то потеха!

— Быть может, — сказал Рэнсом, — язык этот покажется тебе варварским, ибо его не слышали давно. Даже в Нуминоре на нем говорили редко.

— Твои господа доверяют тебе опасные игрушки, — сказал пришелец и немного помолчал. — Плохо принимают гостей в этом доме. В спину мне дует ветер, а я долго спал. Ты видишь, я переступил порог.

— Закройте дверь, Макфи, — сказал Рэнсом по-английски.

Ответа не было, и, оглянувшись впервые, он увидел, что Макфи спит на единственном стуле.

— Что это значит? — спросил Рэнсом, остро глядя на пришельца.

— Если ты тут хозяин, — сказал тот, — ты знаешь и сам. Если ты не хозяин, должен ли я отвечать? Не бойся, я не причиню вреда этому рабу.

— Это мы скоро увидим, — сказал Рэнсом. — А пока входи, я не боюсь. Скорее, я боюсь, как бы ты не ушел. Закрой двери сам, ты видишь — у меня болит нога.

Не отрывая глаз от Рэнсома, пришелец отвел назад левую руку, нащупал засов и запер дверь. Макфи не шевельнулся.

— Кто же твои господа? — спросил пришелец.

— Господа мои — Уарсы, — отвечал Рэнсом.

— Где ты слышал это слово? — спросил пришелец. — Если ты и впрямь учен, то почему ты одет как раб?

— Ты и сам одет не лучше, — сказал Рэнсом.

— Удар твой меток, — сказал пришелец, — и знаешь ты много. Ответь же мне, если посмеешь, на три вопроса.

— Отвечу, если смогу, — сказал Рэнсом.

Словно повторяя урок, пришелец напевно начал:

— Где Сульва? Каким она ходит путем? Где бесплодна утроба? Где холодны браки?

Рэнсом ответил:

— Сульва, которую смертные зовут Луною, движется в низшей сфере. Через нее проходит граница падшего мира. Сторона, обращенная к нам, разделяет нашу участь. Сторона, обращенная к небу, прекрасна, и блажен, кто переступит черту. На здешней стороне живут несчастные твари, исполненные гордыни. Мужчина берет женщину в жены, но детей у них нет, ибо и он и она познают лишь хитрый образ, движимый бесовской силой. Живое тело не влечет их, так извращена похоть. Детей они создают злым искусством, в неведомом месте.

— Ты хорошо ответил, — сказал пришелец. — Я думал, только три человека это знают. Второй мой вопрос труднее: где кольцо короля, в чьем оно доме?

— Кольцо короля, — сказал Рэнсом, — на его руке, в царском доме, в круглой, как чаша, земле Абходжин, за морем Лур, на Переландре. Король Артур не умер, Господь забрал его во плоти, он ждет конца времен и сотрясения Сульвы с Енохом, Илией^{108} и Мельхиседеком. В доме царя Мельхиседека и сверкает кольцо.

— Хороший ответ, — сказал пришелец. — Я думал, лишь двое это знают. На третий вопрос ответит лишь один. Когда спустится Лурга? Кто будет в те дни Пендрагоном? Где учился он бранному делу?

— На Переландре я учился брани, — сказал Рэнсом. — Лурга спустится скоро. Я Пендрагон.

Только он произнес эти слова, ему пришлось отступить, ибо пришелец зашевелился. Каждый, кто видел бы их сейчас, подумал бы, что дело идет к драке. Тяжко и мягко, словно гора, сползшая в море, гость опустился на одно колено. Однако лицо его было вровень с лицом Рэнсома.

2

— Да, возникает непредвиденная трудность, — сказал Уизер, когда они с Фростом уселись у открытой двери. — Должен признаться, не думал, что нас ожидают… э-э… лингвистические неувязки.

— Нужен кельтолог, — сказал Фрост. — У нас с филологией слабо. Подошел бы Рэнсом. Вы ничего о нем не слышали?

— Вряд ли нужно напоминать, — сказал Уизер, — что доктор Рэнсом интересует нас не только как филолог. Смею вас заверить, если бы мы напали на малейший след, мы бы давно… э-э… имели удовольствие видеть его среди нас.

— Сам понимаю. Наверное, он на Земле… Хорошо по-валлийски говорит Стрэйк. У него мать из Уэльса.

— Было бы чрезвычайно желательно, — сказал Уизер, — сохранить все… э-э-э… в семейном кругу. Мне исключительно неприятно приглашать кельтологов со стороны.

— Ничего, мы его потом спишем. Другое плохо, время уходит. Как у вас там Стрэйк?

— Превосходно! Я даже сам теряюсь. Он продвигается так быстро, что мне придется оставить свой проект. Я хотел объединить наших… э-э… подопечных, сопоставив тем самым наши методы. Конечно, нет и речи о каком бы то ни было соперничестве…