Народ Мухаммеда. Антология духовных сокровищ исламской цивилизации

«Один раз, – рассказывает придворный музыкант Ибрахим из Мосула (впрочем, некоторые приписывают этот рассказ его сыну Исхаку), – поздно вечером в покоях халифа я спел песню, она понравилась повелителю, и он велел мне продолжать. Я пел дальше, пока он не заснул, тогда я отложил лютню в сторону и сел на свое обычное место.

Внезапно в зале появился очень красивый и стройный юноша. На нем была изысканная шелковая одежда легкой расцветки. Он приветствовал меня и сел рядом. Его приход, без доклада, в столь поздний час показался мне странным. Наверное, это один из сыновей ар-Рашида, которого я никогда прежде не видел, решил я.

Молодой человек взял мою лютню, настроил ее так искусно, как только может смертный, и после прелюдии, прекрасней которой я никогда ничего не слышал в жизни, начал петь песню, которая начиналась словами:

Давай осушим кубок, друг, другой,
Прежде чем в мир отправимся иной…

Закончив петь, он отбросил лютню в сторону.

– Попробуй спеть так, лишенец, раз уж ты взялся за это дело, – сказал он и вышел из покоев.

Я побежал за ним следом.

– Кто был этот юноша, который только что вышел? – спросил я у дворецкого.

– Никто не выходил и не входил уже давно, – ответил тот.

– Как же так! Только сейчас со мной был прекрасный молодой человек! – воскликнул я и описал его внешность.

– Да будет Господь мне свидетелем! Никто не выходил и не входил! – стоял на своем дворецкий.

Я был в недоумении. Когда я вернулся в зал, халиф уже проснулся.

– Что случилось с тобой? – спросил он, видя мое смущение.

Я рассказал ему все, что произошло. Халиф был удивлен.

– Я думаю, тебя посетил сам Дьявол во плоти, – сказал он. – Ты можешь повторить то, что он пел?

Я попробовал. Ар-Рашиду понравилась песня, и он щедро наградил меня».

Визирь Яхья, кроме всего прочего, был надзирателем гарема халифа. Исполняя эту свою обязанность, он запретил женам халифа выбирать себе фаворитов из евнухов и приказал запирать на ночь двери гарема, ключи от которых держал у себя.

Эти последние нововведения переполнили чашу терпения Зубайды, любимой жены и двоюродной сестры ар-Рашида. Она отправилась прямо к халифу:

– Повелитель правоверных! Зачем понадобилось Яхье препятствовать моим людям в их службе и как он смеет обращаться со мной так унизительно для моего положения?

– Никто не имеет права жаловаться мне на Яхью, – ответил халиф.

– Ты и твои Бармакиды! – воскликнула она. – Вы похожи на пьяниц, тонущих в болоте! Если бы ты мог трезво смотреть на вещи, я бы рассказала тебе очень интересную историю про Джафара и далеко не столь приятную, как ты привык слышать, но ты одурманен своими Бармакидами, ты без ума от них! Я ухожу.

– Постой, что это за история?

И Зубайда рассказала ему все, что ей было известно об Аббасе и Джафаре. На некоторое время ар-Рашид потерял дар речи.

– Какие у тебя доказательства, есть ли свидетели? – спросил он наконец.

– Ребенок – лучшее доказательство.

– Где этот ребенок?

– Он был в Багдаде, недавно, но сейчас, опасаясь огласки, Аббаса отправила его в Мекку.

– Кто-нибудь еще знает об этом?

– Все женщины, по крайней мере в твоем дворце, знают эту историю!

Ар-Рашид ничего больше не сказал, и на время ему удалось сдержать свою ярость.

«Я прислуживал халифу однажды, – рассказывал его слуга Ахмад, – никого больше не было. Воздух был пропитан благовониями. Халиф возлежал, закрыв глаза от сладкого дыма полой халата; в это время появился Джафар, переговорив о делах и получив ответ повелителя, он удалился. Оставшись один, ар-Рашид поднял голову, и с его губ сорвались слова:

– О Господи, умоляю Тебя: либо окажи милость Джафару и пусть он убьет меня, либо дай мне силы снять его голову с плеч, ибо этот гнев и ненависть сводят меня с ума!

Он говорил еле слышно, сам с собой, но я услышал и задрожал от страха. Если он узнает, что я слышал его сокровенные мысли, он не оставит меня в живых. Внезапно он отбросил полу халата с лица и спросил меня:

– Ты слышал?

– Я ничего не слышал.

– Здесь нет никого больше, и я уверен, что ты слышал каждое слово. Если ты дорожишь своей жизнью, похорони этот секрет в своем сердце.

– Да продлит Господь дни повелителя правоверных! Я не слышал ни слова, – возразил я.

Это, как мне показалось, успокоило его».

Для государя месть – дело чести.

Халиф объявил, что собирается совершить паломничество в этом году. Приказав Джафару сопровождать его, он отправился в Мекку.

Аббаса сразу же написала своему евнуху и служанке, велев им отвезти ребенка в Йаман. Но в Святом Городе у ар-Рашида были шпионы, которым было поручено разыскать ребенка и двоих слуг. Из их донесений он понял, что история, рассказанная Зубайдой, соответствует действительности.

Вернувшись из паломничества, халиф провел некоторое время в Багдаде, а затем поехал в Анбар, на берегу Евфрата. Наконец он выбрал день своей мести. Он послал своего тайного агента в Багдад, с целью произвести опись всего имущества как самих Бармакидов, так и их слуг, детей и родственников. Все должно было быть сделано в строжайшей тайне.