Народ Мухаммеда. Антология духовных сокровищ исламской цивилизации

Джафар слушал с нескрываемым интересом. Мысли о девушке постепенно заполнили все его сознание, и скоро он уже не мог думать ни о чем другом; мать же, чтобы еще более оживить его интерес, заставляла его ждать. Наконец, когда постоянные напоминания сына о прекрасной невольнице уверили ее, что он сгорает от страсти и нетерпения, она назначила день и час, когда рабыня будет доставлена к ней в дом. Договорившись с сыном, она сообщила Аббасе, когда той следует быть готовой и прийти на свидание с мужем.

В ту ночь Джафар покинул дворец халифа пьяным. Подойдя к дому своей матери, он с порога спросил о девушке, и ему сказали, что она доставлена. Джафар зашел в покои, предназначенные для него, и лег с Аббасой – он был слишком пьян, чтобы узнать ее. Когда он утолил свою страсть, она спросила его:

– Ну, как тебе понравилась любовь принцессы?

– Какой такой принцессы? – удивился он.

– Твоей супруги, дочери повелителя правоверных Махди! – ответила она.

Джафар вскочил в ужасе и протрезвел в одно мгновение. Он бросился к своей матери и закричал:

– Дешево ты продала меня! Ты подтолкнула меня к самому краю пропасти, и теперь сама увидишь, чем это кончится!

Аббаса зачала в ту ночь. Она родила впоследствии мальчика, которого поручила заботам евнуха и служанки-кормилицы. Опасаясь огласки, она отправила их в Мекку. Какое-то время все было спокойно.

* * *

Листок с анонимными стихами принесли и показали ар-Рашиду:

Ступай к всесильному Слуге Бога,
Чья власть земная столь ужасна, что может он
Казнить и миловать здесь, на земле,
Ступай, скажи ему:

Величие сынов Яхьи

Сравниться может лишь с твоим.
Твои оспаривать приказы могут они,
Но перечить им никто не может.

Такой возвел Джафар дворец,

Какой и иноземец ни один не смел.
Из янтаря и яшмы – крыша,
Из жемчуга, рубинов – пол.

Мы думаем, что будет он владеть царством твоим,

Когда ты упокоишься в могиле,
Хотя соперничающий с тобой, его же господином,
Не кто иной, как раб зазнавшийся!

«Однажды я поехал с халифом на охоту, – рассказывает его двоюродный брат Исмаил. – Дорога пролегала вдоль владений Джафара Бармакида. Джафар со своей собственной свитой уехал вперед, не дожидаясь нас.

– Посмотри на этих Бармакидов! – вдруг воскликнул ар-Ра-шид. – Чтобы сделать их богатыми, мы должны сделать наших детей нищими!

«Клянусь Богом! Тут что-то не так», – подумал я.

На следующий день, когда я пришел к халифу, я застал его сидящим на берегу Тигра и задумчиво смотрящим на другой берег, туда, где стоял дворец Джафара.

– Ты видишь это? – сказал ар-Рашид. – Толпы солдат и рабов! Кавалькады у ворот Джафара, и почти никого нет у моих ворот!

– Да хранит Господь повелителя правоверных! – воскликнул я. – Не допускай таких мыслей! Джафар всего лишь твой раб и слуга, он твой визирь и командующий войсками. Солдаты стоят у ворот Джафара! Но где же еще им стоять, как не у ворот своего командира?

Чуть позже Джафар пришел на прием к халифу. Когда он уходил, ар-Рашид подарил ему двух своих личных слуг-невольников.

Через три дня я нанес визит Джафару; один из рабов, подаренных ар-Рашидом, прислуживал нам, поэтому я был настороже. А надо заметить, что недавно халиф назначил Джафара наместником Хорасана и приказал сделать для него роскошное знамя и великолепный герб.

– Джафар, – сказал я, – провинция, куда ты отправляешься, богата и процветает, на твоем месте, в благодарность за это, я подарил бы одно из своих поместий какому-либо сыну повелителя правоверных.

– Исмаил, – ответил он, – твой двоюродный брат, халиф, живет тем, что я даю ему. Только благодаря нам, Бармакидам, его династия вообще существует. Разве ему не достаточно того, что он избавлен от забот о себе, своих детях, слугах и подданных? Ему мало того, что я наполняю его казну деньгами? Он хочет отобрать то, что я оставлю своему сыну и его потомкам, когда меня не станет? И зачем я буду подливать масло в огонь алчности и высокомерия Хашимитов? Почему вообще я должен думать об этом?

– Упаси тебя Господь от таких мыслей! – сказал я. – Халиф ни слова не говорил мне на эту тему.

– К чему тогда этот разговор? – воскликнул Джафар. – Попробовал бы он сказать мне такое, клянусь Богом! Тем хуже было бы для него!

После этой встречи я старался держаться подальше и от Джафара, и от ар-Рашида. Один из них халиф, другой – визирь; к чему мне вмешиваться в их дела? Но я понял, что дни Бармакидов сочтены. Тот раб, подаренный халифом Джафару, как я узнал потом, передал весь наш разговор, до последнего слова, ар-Рашиду».