Народ Мухаммеда. Антология духовных сокровищ исламской цивилизации

Немедленно после смерти Джафара его отец, визирь Яхья, и его брат, Фадл, сын Яхьи, были арестованы и взяты под стражу. Находясь в тюрьме, Фадл написал свои знаменитые стихи:

Из мира мы ушли, но мы еще в миру
И не мертвы для мира и не живы в нем.
Когда тюремщик наш
Приносит то, что нам для жизни необходимо,
Мы смотрим с удивлением и думаем:
И он пришел из мира.

Халил ибн Хайтам, тюремщик Бармакидов, рассказывает:

«Однажды ко мне пришел евнух Масрур, с ним были рабы; один из них нес сложенный платок. Я подумал сначала, что ар-Рашид смягчился и послал узникам какой-то подарок. Масрур велел мне привести Фадла. Когда его привели, Масрур сказал:

– Фадл, повелитель правоверных приказал мне сообщить тебе следующее. Мы потребовали от тебя полный отчет об имуществе твоей семьи. Ты представил нам отчет, но мы уверены, что большие суммы денег остались не включенными в него. Масрур имеет приказ дать тебе двести ударов плетью, если ты не дашь ему точную информацию по интересующему нас вопросу. Так что, Фадл, – продолжил Масрур, – послушай моего совета: не ставь деньги выше жизни.

Фадл гордо поднял голову и произнес в ответ:

– Я никогда не лгал халифу. Повелитель правоверных знает так же хорошо, как и ты, Масрур, что наша семья всегда поддерживала свое доброе имя, не жалея на это денег, неужели сейчас я буду цепляться за них, рискуя жизнью? Выполняй свой приказ, если у тебя нет другого выхода!

– Разверни, – сказал тогда Масрур рабу.

Раб развернул платок и достал кнут с завязанными на нем узлами. Раб так усердно выполнил приказ халифа, что Фадл едва не умер, по крайней мере, мы подумали, что он умер, когда наказание закончилось».

Яхья ибн Халид ибн Бармак умер в тюрьме в 189 году хиджры, Фадл ибн Яхья умер тремя годами позже.

Голова Джафара была насажена на кол и выставлена на Багдадском мосту. Халиф приказал объявить всем, что голова того, кто будет оплакивать Бармакидов или писать стихи в их память, будет выставлена рядом с головой Джафара.

* * *

«Как-то у меня были дела в казначействе, – рассказывает один из придворных ар-Рашида, – и, просматривая расходную книгу, я натолкнулся на следующую запись:

«Одно почетное платье и герб наместника (для Джафара ибн Яхьи) – 400 тысяч динаров».

И ниже, через несколько записей, на той же странице я прочитал:

«Нефть и щепки для сожжения тела (Джафара ибн Яхьи) – 10 кират».

* * *

Мир такой же нежный на ощупь, как и гадюка, быстрая в броске.

Как-то раз стражник, следящий за порядком в городе, проходя мимо покинутого дворца, заметил человека с листком бумаги в руках. Тот со слезами на глазах читал элегию о падении династии Бармакидов. Стражник арестовал его и привел во дворец к халифу.

Ар-Рашид позволил пленнику говорить. Тот оказался одним из слуг Яхьи и рассказал историю о великодушии своего господина, которая тронула сердце халифа, и он приказал отпустить того человека. Впоследствии ар-Рашид разрешил всем поэтам писать стихи о несчастной судьбе Бармакидов. Более того, когда кто-либо из его придворных дурно отзывался о Бармакидах, он говорил:

– Хватит об этом, вам вряд ли удастся заполнить пустоту, которая осталась после них!

Вскоре халиф переехал из Багдада в Ракку на берегу Евфрата.

Себялюбие – ключ к вратам ада.

Муссала сумрачна теперь; и в дюны не хожу я больше.
Невеселы Лабаб и Мирбадан,
Мечеть темна, где были дружны с благочестием доблесть.
Пусты великие дворы, и грустен мой любимый сад.
И несколько друзей веселых – цвет юности,
И благородство родов великих растаяли,
Печален времени удар: они ушли,
Как люди Шебы,
Рассеяны по дальним странам.
И мир уж не вернет их, это невозможно.
Когда я думаю об их уходе и о том, что никогда,
Как долго б я ни прожил, не вернется ни один,
Кусаю губы, как привычка мне велит.
Тьма удовольствий раздирает и пожирает меня,
Поскольку боль потери положила конец всему:
Все кончено меж мной и моим братом.

* * *

Ар-Рашид получил письмо от римского императора[131], в котором последний сообщал о том, что разрывает мирный договор, заключенный мусульманами с императрицей Ириной. Это послание гласило:

«От Никифора, римского императора, Харуну, повелителю арабов.