Народ Великого духа

– Это потерпевший крушение корабль из будущих времен, – ответил я, – когда сталь сделалась таким же простым и доступным материалом, как дерево. Теперь это все твой материал для работы. Дерзай, мастер, и люди тебя не забудут!

– Тут, – перевел отец Бонифаций ответ кузнеца, – железа хватит на сто жизней – такой как мой. Или, может, на тысячу, я не мастер считать такой вещи.

– Я имел в виду не только тебя, – сказал я, – но и твоих будущих учеников. К хорошему люди привыкают быстро, поэтому железа потребуется много. Не только того металла, который сейчас ты видишь перед собой, но и полученного путем собственной выделки Ты у нас единственный настоящий мастер, потому то тот, на кого мы возлагали работу по металлу, скорее, специалист по поиску и добыче руд, чем по искусству молота и наковальни. В случае успеха могу обещать тебе долгую безбедную жизнь, а твоим детям блестящее будущее.

– У меня только один сын, князь Сергий ап Петр, – буркнул в ответ Онгхус-кузнец, – и лорд ему не быть. А за добрый слова тебе спасибо, я делать что могу.

– Твой сын, – сказал я, – не смог бы стать лордом в вашей Британии, а у нас и ты и он могут занять самые высокие места в обществе. Все зависит от того, сколько вы для этого общества сделали. Заработаете на лордство – станете лордами.

– Благодарствуем, князь Сергий ап Петр, – перевел священник ответ поклонившегося кузнеца. – Я думать над твои слова. Очень хорошо думать.

И тут я поймал заинтересованный взгляд Корвина-плотника, и подумал, что как раз ему, чтобы стать лучшим, придется буквально выпрыгнуть из штанов, ибо перед ним стоим мы с Валерой. Впрочем, если он будет не лучшим, а просто хорошим специалистом, то и тогда в нашем обществе он будет жить ничуть не хуже любого корнуолльского лорда, ибо нас с Валерой в самом ближайшем будущем банально не хватит, чтобы закрыть весь фронт работ, и придется брать учеников. Использование женщин в качестве рабочей силы – это все же вынужденный экспромт и экзотика; я бы предпочел, чтобы на лесопилке и прочих подобных местах, работали нормальные работяги, которых среди аборигенов этого времени меньше, чем альбиносов. Увы, это действительно так.

Итак, оставив Онгхуса-кузнеца ковыряться в груде ржавого железа, предупредив лишь, чтобы он не лез в дебри, мы (все прочие, включая того же самого Корвина-плотника) проследовали за Андреем по тропе куда-то в обход груды обломков, куда мы в прошлый раз и не лазили. Не до того было. И вот наша честная компания подошла к корявому деревянному трапу, ведущему с тропы на форштевень лежащей на боку носовой части. Жерди, связанные сыромятными ремнями – технологии как раз на уровне каменного века.

– Вот, – сказал наш главный охотник, – сделано при помощи мачете-кукри, американских ножевых штыков и такой-то матери. Да и не специалисты мы. Подниматься рекомендуется по одному, двоих эта конструкция может и не выдержать. Именно поэтому мне сюда нужен настоящий плотник с инструментом, ибо вход в пещеру Аладдина следует обустроить как минимум по-царски.

Да, слова о пещере Аладдина внушили мне оптимизм. Очевидно, за ту неделю, пока я мотался туда-обратно, наш главный охотник все-таки сумел добраться до секретов этого парохода. И точно: когда мы (по одному, как и советовал Андрей) поднялись на борт лежащей на боку носовой части и, преодолевая довольно крутой подъем, дошли до трещины, рассекающей обшивку от палубы почти до киля, то увидели две деревянные лестницы: одна из них вела в твиндек, а другая в нижний трюм. Там наш главный военный вождь и изложил свою версию этого времякораблекрушения – достаточно непротиворечивую, на мой непритязательный взгляд.

– Там, – закончил он говорить, махнув рукой направо в сторону нагромождения обломков, – ловить нечего. Ну или почти нечего. Все, что уцелело при взрыве и дальнейшем провале в прошлое – или здесь, в трюмах, или валяется по окрестностям. А теперь идем, то есть лезем, и опять же по одному…