Народная агиография. Устные и книжные основы фольклорного культа святых

К сфере народной агиографии можно также отнести и несколько категорий текстов, обычно не принимаемых к рассмотрению, таких как народно-этимологические интерпретации имен святых и названий календарных праздников, описания икон, пересказы житий святых и т. п. Сербская исследовательница М. Детелич замечает, что при малом количестве и строгих рамках фольклорных жанров сюжеты и образы, проникающие из книжности, активно занимают промежуточные, межжанровые зоны, которые она называет «серыми зонами» фольклора (сиве зоне народне кмижевности) [Детелић, 124].

Книжное влияние на традиционную культуру крайне заметно: письменные тексты, в первую очередь те, которые воспринимаются как сакральные (канонические и апокрифические тексты Священного Писания, жития святых, молитвы), их пересказы в конечном итоге трансформируются в фольклорные тексты, будучи многократно пересказываемыми, причем, как правило, в определенных, типовых ситуациях. Пересказы книжных текстов, осуществленные носителями традиционной культуры, становятся ее частью и начинают жить по законам устного фольклорного нарративного текста. При этом следует иметь в виду, что часто мы имеем дело не собственно с пересказами первоисточников, а с пересказами пересказов, пересказами пересказов пересказов и т. п. Посредническими звеньями могут выступать такие авторитетные источники информации, как священники, учителя, а в современном мире еще и радио, телевидение, пресса. Почерпнутые из этих источников сведения не подвергаются критической оценке, а понимаются как a priori достоверные. Это, впрочем, не препятствует их невольному искажению и подгонке содержания и формы текста под фольклорные стереотипы [Рыко; Каспина-2006; Фадеева; Мороз-2002а]. Пересказами житийных текстов постоянно пополняется корпус легенд, служащих основным источником агиографических сведений. Однако далеко не всегда пересказ книжного жития становится легендой, для многих пересказов характерна «инкорпорированность в обыденную речь и обусловленность характеристик ситуацией общения», которая ставит рассматриваемые тексты вне жанровой системы фольклора и «заставляет пересматривать принципы выделения границ текста и четкого определения его жанровой принадлежности» [Махонина, 12]. Исследование этих периферийных для фольклористики и чуждых для агиографии и литературоведения текстов открывает важные стороны народного почитания святых и показывает некоторые существенные аспекты его формирования.

При пересказывании житий обычно происходит отбор эпизодов – житие целиком никогда не пересказывается. Каждый отдельный пересказ обычно содержит 1–3 эпизода, часто передаваемых в виде кумулятивной цепочки (что, впрочем, характерно и для описания чудес святого в житиях), которые находят созвучие в фольклорном сознании [Telfer, 333] и отбираются в соответствии с определенными принципами (яркость, соотносимость с формами традиционной жизни, приуроченность к конкретному времени и/или месту и др.). Но и весь круг таких эпизодов значительно 'yже, чем в житии, и ограничивается, как правило тремя – пятью наиболее значимыми с точки зрения фольклорной традиции (и, вполне возможно, третьестепенными и «проходными» для самого жития) фактами, как правило, из прижизненных чудес святого. Часто это чудеса, соотносимые с народными верованиями, не связанными непосредственно с культом святых: чудесные камни, источники, деревья, почитание которых распространено и вне культа святых, могут вторично связываться с ними и, согласно народным верованиям, становиться сакральными объектами вследствие вмешательства святого. В местах особого почитания того или иного святого (например, в населенном пункте, где он родился, или в окрестностях основанного им монастыря) возникают тенденции возведения любого неординарного явления и даже местной топонимии к деятельности соответствующего святого. Он же перенимает на себя функции, традиционно приписываемые другим, широко почитаемым святым (Георгию, Николаю, Пантелеймону). Чудеса святых получают интерпретацию в русле народных представлений о магии, святой часто описывается с использованием терминологии, широко применимой к колдунам и знахарям, что отражает некоторое сходство этих персонажей в фольклорном сознании. Подобным образом интерпретируются имена святых, названия их праздников, их изображения на иконах.

Итак, мы имеем дело со своего рода «гипертекстом, который формируется с опорой сразу на две традиции – “книжную” и фольклорную. Под первой разумеются не только книжные источники (жития, акафисты, минеи и др.) но и иконописные изображения, поскольку при написании иконы опорой в создании образа святого обыкновенно является текст жития» [Иванова-2008, 170].