Народная агиография. Устные и книжные основы фольклорного культа святых

Между тем путь от легенды к житию может быть весьма далек, устный текст часто претерпевает колоссальные изменения. К тому же такого устного источника может и вовсе не быть: несомненно, при предшествовавшем канонизации освидетельствовании мощей святого и опросе очевидцев чудес фиксировались рассказы об этих чудесах, ложившиеся впоследствии в основу житийных сочинений, однако правомерно ли определять все такие рассказы как легенды или предания и относить их к устной культуре, тем более не имея перед глазами собственно текста?

Исследование устной традиции, бытующей в районах особого почитания тех или иных святых, показали, что книжный и устный тексты могут соотноситься по совершенно разным моделям. Легенды и жития могут существовать параллельно, совершенно независимо одно от другого (как в случае со св. Александром Ошевенским), однако в большинстве случаев наблюдается влияние одних текстов на другие. Наряду с использованием устных легенд в книжных житиях широко распространено и обратное явление. В отличие от первого второе может быть проверено и доказано: всплеск фиксации народных нарративов о святых в последние два десятилетия объясняется не только сменившейся идеологической установкой собирателей и издателей фольклорных текстов, но и тем, что житийные сюжеты стали радикально более доступны для жителей даже весьма удаленных от религиозных центров населенных пунктов благодаря СМИ и другим современным средствам трансляции информации. Однако письменные источники ложились в основу народных легенд о святых и ранее: жития святых охотно читались и слушались крестьянами в XIX в. Влияние книжного текста на формирование устных легенд уже неоднократно описывалось на разном материале [Рыко; Каспина-2006; Фадеева], наиболее ярко оно заметно на примере с народным житием св. Кирилла Челмогорского (см. соответствующую главу настоящей работы).

Адаптация книжного текста к народному сознанию представляет собой «перевод» его на язык традиционной культуры, механизм которого может быть описан примерно так: полученная из «внешнего», нетрадиционного источника информация становится предметом устной передачи. При этом отсеивается постороннее, не поддающееся объяснению механизмами традиционной культуры, сюжет видоизменяется. Для его передачи рассказчик пользуется знакомыми и привычными понятиями, по-своему излагая события. Тем самым – сознательно или нет – дается и интерпретация излагаемых фактов, что позволяет говорить о своеобразной «народной герменевтике». Особенности этого «перевода» ярко отражают специфику народного культа святых. Кроме того, пересказы книжных текстов никогда не зависят от оригиналов в полной мере: они существенно упрощаются, поскольку для фольклорных нарративов нехарактерны многоэпизодные структуры и развитые сюжеты.

Вероятно, в связи с тем что пересказываемые таким образом события носят сакральный характер и их значимость ощущается в момент речи, ситуация подвергается не только толкованию, но и эмоциональной оценке. В ходе повествования сокращается пространственная, временная, психологическая и другая дистанция между событиями и моментом пересказывания, события помещаются в современность или близкое время и/или место, наделяются актуальными мотивировками, что способствует их включению в действующую систему ценностей. Излагаемые таким образом факты не существуют обособленно, рассказчик пытается объединить их с близкими по сюжету, персонажам, ситуации, звучанию и др. явлениями, устанавливая причинно-следственные и прочие связи событий различного характера. Даже в тех случаях, когда пересказывается конкретный текст, рассказчик включает в повествование известные ему из других источников факты близкого содержания, заполняя тем самым лакуны и проясняя не совсем понятные детали.

Именно такого рода тексты, находящиеся на границе фольклорного (коллективного) и индивидуального спонтанного творчества/воспроизведения, и легли в основу нашего исследования наряду с агиографическими легендами. В качестве дополнительного материала используются паремийные тексты, заговоры и молитвы и др.

Мы не привлекаем в качестве материала духовные стихи, поскольку их поэтическая форма способствует устойчивой повторяемости и не предполагает особой гибкости и импровизационности. Кроме того, этот жанр практически полностью прекратил активное бытование на территории, на которой нами проводились исследования, и не только не составляет активного знания наших информантов, но и весьма редко сохранил воспоминания о себе. Нас же интересует современное состояние и динамика народноагиографических текстов.

Народная агиография и народный культ святых