Народная демонология Полесья: Публикация текстов в записях 80–90-х гг. ХХ в. Том 3

№ 63. Один чоловик на Ивана Купала погубиу волы свое. Он шукау их цэлу ноч. Шукае, а у тую ноч, на Ивана, усякии цвяты кажут — хто от чэго. А папоротник тольки у одну ноч цветэ, тольки одну минуту. Цветэ и кажэ [соседней траве]: «Ты — од жывота, а я, папороть, — од килы». А тот чоловик, шо волоу шукау, той цветок бачыу. Он цветки схопиу и за пазух поклау. Пришоу домой, и ёму тэе зелье усё казало: як орать, як сеять, як шо. А у того чоловика було две собаки. И он, чэрэз зелье, знау, шо они говорить. От, раз слышит он, як старшой собака меньшой кажэ: «Иди у дом, а я буду з хозяином». Той и пошоу додому. Старшую собаку он накормил добрэ, а меньшую хозяйка дома пагано накормила: нассала да туды муки усыпала да собаке дала. Хозяин утром прыйшоу додому да слышит, шо собаки говорят. «Шо табе хозяйка дала?» Меньшая и кажэ: «Нассала да муки подсыпала, то и йила я». Як хозяин то услышау, прийшоу да на хозяйку напау — мол, шо ты собацэ давала? Она прызналася. Да тольки и спрашуе: «Откуль ты знаеш, откуль?» А то ж зелье сказало, шоб чоловик никому не говориу и жонци не говориу откуль ён усё знае. А жонка так пристала: «Откуль ты усё знаеш, откуль? Як не скажэш, то я буду умирать». А он взяу да и сказау. И теперь ничого ужэ не знае: ни когда засевать, ни когда орать. А пивень крычыт: «У меня семьдесят семь жинок, да я никому не сказау, а ты одной сказау!»

с. Замошье Лельчицкого р-на Гомельской обл.., 1983 г., зап. М. Герус от Богданович Антонины Александровны, 1912 г. р.

+ 19.9. Папоротник цветет в полночь один раз в году (на Ивана Купалу, в Петровку, в грозовую ночь)

ЖИТОМИРСКАЯ ОБЛ.

№ 64. На Купайлу пошоу [один мужик] в лис спать. А там таки цветы [папоротника] роспускаюцца. И цвэток упау чи за постол, чи за карман. И вин ужэ розбирау, шчо яка пташка каже. Чоловик хотиу жынку пидмануть, шо умирает. А цвэток ёму сказау: «Як скажэш жынци прауду, то умрэш». [Он хотел было признаться жене, но услышал, что петух говорит.] А пивэнь кажэ: «Я маю двэнацать кур, а правду не кажу, а наш хозяин едну мае [жену] да хочэ прауду росказатъ». [Человек услышал, устыдился] взяу друка да побиу жинку.

с. Курчица Новоград-Волынского р-на Житомирской обл., 1981 г., зап. М. Н. Толстая.

+ 19.3. Находящемуся в лесу человеку случайно попадает в обувь цветок папоротника, в результате чего он обретает сверхзнание

№ 65. На Купайло — рабинова ноч, трэ папороть [искать], растэ, будэ все зилья чуть, шо гомонит [если найдешь].

с. Червона Волока Лугинского р-на Житомирской обл., 1984 г., зап. М. Р. Павлова от

Васькевич Устины Павловны, 1907 г. р.

7. Человек использует магические средства

ПРИ ПОПЫТКЕ СОРВАТЬ ЦВЕТОК ПАПОРОТНИКА

Этот мотив реализуется в текстах, описывающих, во-первых, меры предосторожности, предпринимаемые человеком для защиты от нечистой силы (апотропей-ные средства), и, во-вторых, магические приемы, направленные на успешное добывание цветка папоротника. К первым из них относятся обереги в виде острых предметов: лезвие косы, которым сидящий возле папоротника должен очертить себя, либо особый нож, которым несколько лет подряд разрезали пасхальный кулич (и больше ни для чего его не использовали), — этим ножом следовало срезать траву вокруг папоротника либо очертить это место магическим кругом. В качестве оберега могли выступать также: церковные атрибуты (сретенская свеча, пояс священника); венчальный рушник; хлеб-соль; глиняный горшок (макитра), который следовало надевать на голову для спасения от нападающих чертей. Если же все-таки черти уже напали на человека, обезвредить их можно было, задав «трудную работу», например сказать: «Заплетать мэни косу по одному волосу»; пока они будут плести, наступит утро, и они исчезнут (текст № 90).

Ко вторым способам, направленным на успешное обретение цветка, относятся особые магические приемы, например: рекомендовалось идти в заросли папоротника обнаженным, пятясь задом наперед; сидя в лесу в полночь, надо было сварить черного кота (текст № 8); срывать цветок необходимо только зубами, а не руками (текст № 89).

К достаточно редким для Полесья может быть причислен мотив «расстилания пасхальной скатерти под растущим папоротником» с целью добывания цветка (см. текст № 69, записанный в с. Щедрогор Ратновского р-на Волынской обл.), но он имеет самую широкую сферу распространения и в западноевропейской мифологической традиции, и в восточнославянских рассказах о папоротнике. Эта рекомендация мотивируется поверьем, что в этом случае цветок не исчезнет, упадет прямо на полотно и станет добычей человека (Балов 1901: 99; МРНП 2007: 290, 292; РП 2001: 363; Богданович 1895: 30; Чубинский 1: 77, 79). Этот же прием мог быть использован и для обретения золотой короны «змеиного царя»: на его пути надо было расстелить пасхальную скатерть, и тогда змеиный царь сбросит свою корону на это полотно.