Народная диверсия

Он остановился перед дверью с табличкой «29», выждал пару секунд по привычке, прислушиваясь к звукам, доносившимся изнутри, затем постучал. Услышав «Войдите!», толкнул дверь здоровой рукой.

– Ой, кто это у нас такой больной? – притворно-сочувственно спросил Павел Сергеевич, увидев забинтованную руку посетителя.

– Строгов Владимир Андреевич. Явился по вашему вызову, – по-военному лаконично доложил Владимир.

– Да по какому вызову, Владимир Андреевич, бог с вами! – замахал на него руками Паша. – Вам же сказали: васпригласили на беседу. Проходите, садитесь сюда, на стул. Я – следователь Егоров Павел Сергеевич, это – мой помощник Столешников Александр Сергеевич. А что у вас с рукой? Что-то серьезное?

– У меня ранение, полученное в Чечне, порвано сухожилие, – снова по-военному лаконично доложил Владимир.

– Понятно, понятно, – сочувственно закивал Паша, – воевали... ранения... награды имеются... Вот, Саша, смотри, какие героические личности! Не то что мы с тобой, тыловые, так сказать, крысы. Или еще нас называют канцелярскими. Сидим тут, закопавшись в бумагах... А что, Владимир Андреевич, ранение ваше давно было?

– Два года назад. По этой же причине комиссован из армии.

– Комиссован? Понятно, понятно... У вас, я так полагаю, и другие ранения имеются?

– Как же на войне без ранений? На то она и война, – философски заметил Владимир.

Некоторое время они беседовали, Паша расспрашивал Владимира про Матвея, про то, как именно он погиб, где был захоронен, про других его боевых товарищей, про войну в Чечне, про его ранения. Владимир отвечал коротко, рассказал, что рука у него действительно серьезно повреждена, до сих пор приходится лечиться.

– А как же, Владимир Андреевич, вот тут, в ваших документах, которые вы предоставили на работу, сказано в справке из медицинского, замечу, учреждения, что рука у вас теперь практически здорова и вы можете делать ею все, что только захотите? – неожиданно задал вопрос Паша и пристально посмотрел в глаза собеседнику.

Владимир не дрогнул и не смутился. Он только чуть понизил голос, как бы сообщая следователю очень доверительные сведения, и сказал:

– Если честно, господин Егоров, я дал взятку врачу, чтобы получить вот эту самую справку. Мне очень хотелось занять место заместителя начальника охраны серьезного учреждения: зарплата там довольно приличная. А дляруководителя, сами понимаете, подвижность руки не играет роли, тем более левой.

– Но принимали-то вас, Владимир Андреевич, не замом начальника, арядовымохранником, тут так написано. Вот: «Принят охранником в такое-то ООО...» Это уж потом, спустя полгода, вы стали замом. Разве не так?

Паша смотрел на Владимира победно: что, мол, как я тебя подцепил? Попался, врун несчастный?

– Да, – с самым невозмутимым видом подтвердил Володя. – Брали меня действительнорядовым охранником, но дело в том, что брали меня по знакомству, точнее, по рекомендации моего командира. У нас была договоренность при приеме на работу, что охранником я поработаю совсем недолго: месяца два-три, от силы четыре, чтобы войти, так сказать, в курс дела, узнать специфику работы. А потом меня обещали сразу сделать замом начальника, что, собственно, и произошло.

– Понятно, – с самым добродушным видом кивнул Паша, – тогда вопросов к вам больше не имеется, вы можете быть свободны. Спасибо, что зашли...

– Давайте ваш пропуск, я вам его подпишу, – сказал Саша.

Владимир, повернувшись к нему, ждал, когда ему вручат бумажку, разрешающую выйти из этого серьезного учреждения. И тут случилось неожиданное: Паша, сидевший от него слева, вдруг бросил в него дыроколом с криком: «Лови!»

Владимир, разумеется, успел сообразить, что к чему, и уклонился от летящего в него предмета, упав грудью на стол. Дырокол просвистел над его головой, ударился в стену и с грохотом рухнул на пол. Саша не то удивленно, не то испуганно уставился на свое непосредственное начальство. Владимир выпрямился на стуле и тоже посмотрел на Павла Сергеевича.

– А что же вы дырокольчик-то не поймали? – съехидничал Паша. – Где же ваша реакция военного человека?

– А что же вы в человека дырокольчиком-то бросили? – возмущенно ответил Владимир.

– Я был уверен, что вы его поймаете.

– Вы, гражданин следователь, очевидно, пропустили мимо ушей все, о чем мы с вами только что говорили. Или вы не верите, что рука у меня недееспособная? В таком случае я могу показать вам шрамы от осколка и двух операций.

Владимир встал, подошел к столу, за которым сидел Паша. Он протянул к нему руку и взялся за бинт, начав разматывать его. Паша отшатнулся от руки, зажав нос.

– Фу, черт! Чем это воняет?

– Это мазь. Очень хорошая, обезболивающая. Между прочим, покупаю за большие деньги, но деваться некуда: когда ноет рана, на стену хочется залезть.

– Уберите, пожалуйста, вашу руку... Черт! Надо же, как вы только терпите такую... такой запах?

Паша так и сидел, зажав нос пальцами, и с отвращением косился на руку Владимира, которую тот снова забинтовал.