Народная история России. От Первой мировой до установления советской власти

К полудню стена эта стала раздвигаться перед депутатами и приглашёнными. Один депутат вспоминал, как у решетки Таврического публика искала между депутатов курян, тамбовцев, сибиряков: „Отыскиваются и те, и другие, и третьи. Все ж таки мы – вся Россия.“2319

Несмотря на наличие билетов некоторых депутатов отказывались пропустить во дворец. Депутат Марк Слоним отметил, как к двенадцати часам он со своей группой пришёл к Таврическому, и перед ними скрестили штыки караульные. Началась перебранка, чуть не кончившаяся дракой, так как депутатов не пускали, а они лезли вперёд. В результате комендант Г. И. Благонравов приказал солдатам, чтобы депутатов пропустили.2320

К полудню в городе уже постреливали. Атмосфера была накалена до предела. Внутри Таврического депутаты чувствовали себя заложниками вооружённых людей и боялись за свою жизнь. Эсер В. М. Чернов воспоминал, что во дворце был не военный лагерь дисциплинированной армии, готовящейся к бою, это были оккупанты, грубые и развязные.2321

Чернов продолжил: „Пока ещё ни к кому прямо не обращаясь и обмениваясь впечатлениями между собою, они бросают в пространство фразы: 'вот того хорошо бы в бок штыком', 'а этому пули не избежать', и 'по том вон пуля плачет'.“2322

Подобные методы запугивания применялись ко всем представителям оппозиции. Продолжались они весь день, с момента вхождения в Таврический до момента ухода из него. Депутат В. М. Зензинов вспоминал, какими мрачными взглядами провожали делегатов матросы и солдаты, стоявшие при входе и внутри дворца в полном вооружении.2323

Зензинов добавил, что оружие это было далеко не пустой угрозой. Не успели депутаты войти в здание Таврического, как им уже сообщили, что демонстрации населения и рабочих в честь открытия Собрания большевиками рассеяны вооруженной силой, и среди демонстрантов есть убитые: „Мы входили в здание с высоко поднятой головой, готовые на жертвы − все мы были убеждены, что большевики произведут насилие над Учредительным Собранием, многие из нас были уверены, что не вернутся живыми домой.“2324

После первой проверки у входа в здание Таврического проводился и внутренний контроль. На этот раз депутатов проверяли уже люди во френчах и гимнастерках. Депутатов подвергали проверке словно подозреваемых. Через вестибюль и Екатерининский зал их направляли к залу заседания. У дверей его снова стояла охрана.2325

По словам одного очевидца, открыв для них двери Таврического, власть имела возможность превратить его в простую мышеловку.2326 Депутат Б. Ф. Соколов при входе в дворец обратил внимание на то, что пёстрой толпе красногвардейцев и солдат не было дела ни до Собрания, ни до политики, ни до борьбы партий. Перед Соколовым предстало большевистское дно.2327

По словам современника, эти люди пришли по приказу, но также и потому, что их обещали напоить, накормить и наградить щедрой рукой. И они, зевая и скучая, ждали обещанного развлечения, когда им будет позволено разыграть „буржуазных предателей“, – народных избранников.2328

Законспирированный своей солдатской шинелью, депутат имел редкую возможность наблюдать за хозяевами положения сблизи. Эсер прислушивался к их разговорам и пришёл в полное недоумение. Б. Ф. Соколов писал, что не понимал, где находится. В Таврическом дворце, на открытии Всероссийского Учредительного Собрания, или в уголовной тюрьме: „Отборнейшая ругань, площадная и совершенно нецензурная, висит в воздухе. Добрая половина из гостей совершенно пьяна. Некоторых из них рвёт тут же в буфете. Растянувшись на мягких диванах, спят два матроса.“2329

Другой депутат, Н. П. Огановский, также был поражён видом караульных. По его словам, это была „отборная“ гвардия Смольного – все молодежь – двадцатилетние юнцы со взбитыми „чёлками“ кудерьками на лбу. Огановский отметил, что эти „отборные“ были деклассированными отбросами рабочих кварталов и имели вид альфонсов или лакеев в подозрительных притонах.2330

По выражению очевидца, они все дали подписку в беспрекословном подчинении Совету комиссаров, также как прежде жандармы давали такую же подписку, в которой отрекались и от отца, и от матери, и от родины: „И, также, как эти последние, они готовы посадить на штык всякого, на кого их науськают за жирную еду, за 10 кусков сахару в день, за 25 рублей поденной платы.“2331

Несмотря на то, что РСДРП(б) имела абсолютный военный перевес, лидеры Совнаркома решили увеличить присутствие военных ещё больше. Глава комендатуры района В. Д. Бонч-Бруевич посоветовал М. С. Урицкому ввести в Таврический надежнейший отряд матросов в 200 человек. По его мнению, это должно было охладить пыл „словоохотливых провинциалов, действительно думающих, что власть принадлежит им“.2332