Народная Русь

Близится-надвигается зимняя пора студеная; может, — как давно заприметил ко всему в окружающей мужика природе зорким глазом присмотревшийся деревенский опыт, — и в одну ночь зима установиться, до весенних оттепелей налечь на грудь земли-кормилицы. По примете, когда большой урожай — тогда и «зима строгая». Знает, помнит мужик-деревенщина, что «только одному волку-сиромахе зима — за обычай», — заботливо запасается всякий добрый хозяин теплом на зиму: завалины вокруг избы заваливает, щели конопатит, о дровах подумывает. Если — по одному старинному прибаутку — «Батюшка Покров не натопит хату без дров», то — по другому — «Матушка Казанска спросит хворосту вязянку». Истребление лесов, повлекшее за собою вздорожание топлива, подсказывает деревне такие, проникнутые смешливой грустью поговорки, как например: «Мало ли у нас дров — где печь, там и жечь!», «Лесом шел — дров не видел!», «Наш Емеля-дурачок и на печке по дрова съездит!», «Ни дров, ни лучины — живи без кручины, пляши да смейся — на кулачках грейся!», «Дров нет — полати пригреют!», «Не тужи, голова, будут и дрова — нужда придет, из нас щепки щепать начнет!»

С давних пор в обычае у нас на Руси заканчивать к назимней Казанской все строительные работы; плотники, каменщики, штукатуры, землекопы, — все к этому времени сдают по подрядам работу, берут расчет у хозяев-подрядчиков — в деревню ко дворам снаряжаются. «На Казанску у хозяев и пузатая мошна худеет, а у работника — тощая толстеет!» — говорит поговорка, приуроченная к этому обычаю. «И рад бы хозяин поприжать батрака, да Казанска — на дворе, она — Матушка — всей ряде голова!», «Не обсчитывай, рядчик, подряженного: Казанска молчит, да все видит, все Богу скажет!», «Потерпи, батрак, и у тебя на дворе Казанска будет!» — вторят ей другие, выношенные в сердце народной жизни.

Служат 22-го октября по церквам молебен за молебном — все заказные, потовою батрачьей копейкою оплаченные: собирается домой приканчивающий свой промысел пришлый люд, благословляется во храме Божием в путь-дорогу. «Без Бога — не до порога!», «Выйдешь, не благословясь, — добра не жди!», «Помолится батюшка-поп, сохранит и Господь-Бог!» — гласит старина стародавняя устами памятующих ее заветы, держащихся за нее людей. Существует и у наемщиков-подрядчиков обычай служить молебны на Казанскую — благодарственную дань приносить Богу за благополучный исход работы. «В ком есть Бог — у того есть и стыд!», «Обидящим Бог судия!», «Дает Бог и цыгану!», «У Бога — милости много!», «От Бога отказаться — к сатане в работники назваться!», «У Бога-света с начала света все приспето!», «Утром — Бог и вечером — Бог, с Богом начал, с Богом и конец верши!» — говорит честной православный люд, твердо уповающий на Бога да на свою Небесную Заступницу пред Его грозной правдою.

Многие уходящие с весны до поздней осени из своих деревень в отхожий промысел крестьяне спешат воротиться к назимней Казанской домой. На радостях варятся по деревням пива к этому урочному дню, веселится-гуляет «бросивший с плеч тяготу подневольного наемного труда выносливый рабочий люд. Звенит веселым перезвоном, гульливой вольною разливается безшабашная-разгульная песня отдыхающих работников.

По многим местам 22-го октября — местные храмовые («престольные») праздники, справляемые всем приходом, по завету отцов-дедов. «Один день престол справляли, на другой опохмел держали, на третий — снова здорово!..» — подсмеивается деревня над неумеренными любителями веселого-похмельного праздничанья. «Сегодня — праздничали, завтра — праздничать станем, послезавтра — зубы на полку!», «То и не праздник, как никто не обопьется!» — приговаривают степенные люди.

Сметлив торговый человек, знает — когда у кого деньга шевелится в кармане, на волю просится: наезжают на Казанскую торгаши в праздничающие села, раскидывают кибитки с товарами, палатки ставят, баб-мужиков в соблазн вводят, на расход наводят… Веселый-праздничный человек — и то, что не надо, купит: торгаш уговорить сумеет, твердо помнит он свое правило — «Не обманешь, не продашь!» Знает он, проныра, какими прибаутками заставить разгулявшегося мужика подороже дать. «Не по купцу товар», — скажет, — «купило-то, видно, притупило!» Немало найдется у него в запасе и других подходящих красных словечек, вроде: «Купил бы село, да в кармане голо! Завел бы вотчину, да купило скорчило! Купильце, что тонкое шильце — как раз ему носок отломишь!» и т. д.