Народная Русь

Исследователь воззрений славян на природу приводит любопытную старинную русскую сказку, прекрасно обрисовывающую это представление. Идет путем-дорогою девица-красавица добывать огня от старой бабы-яги. Идет, — говорит сказка, — а сама дрожмя-дрожит. Вдруг скачет мимо нее всадник: «сам белый, одет в белом, конь под ним белый и сбруя на коне белая»…Следом за ним рассветает утро белого дня весеннего. Дальше идет девица-красавица, — видит: скачет другой всадник — «сам красный, одет в красном и на красном коне», — стало всходить солнце. Шла-шла путница, добралась до избушки на курьих ножках, где жила баба-яга, чародейка-властительница небесных гроз, — видит еще всадника: «сам черный, одет во всем черном и на черном коне». У самых ворот провалился он сквозь землю, и в тот же миг наступила ночь. Пришла девица к бабе-яге, спрашивает про всадников и узнала, что первого звали «день ясный», второго — «солнце красное», третьего — «ночь темная»… Во всех русских сказаниях темная сила представляется выезжающею на черном коне, светлая — на белом. С разделением власти над миром и всеми явлениями его бытия между воцарившимся на славянском Олимпе потомством двух всемогущих стихий — белые кони передаются богу-солнцу, богу-громовнику (сначала Перуну, потом Святовиду и, наконец, Светлояру-Яриле); черные же становятся собственностью Стрибога и всех буйных ветров — Стрибожьих внуков. Выше уже велась речь о белых конях, содержавшихся при величайшей святыне языческого славянства — арконском храме Святовидовом; говорилось также и про коней Перуновых, на которых теперь — по словам народа — разъезжает небесными дорогами свят-Илья-пророк. Солнце — этот «небесный конь» индийских сказаний, в продолжение дня обегающий небо из конца в конец и отдыхающий ночью, чтобы снова появиться на своем вековечном пути, представлялось русскому язычнику светлокудрым божеством — то богом, то богиней — разъезжающим на золотой колеснице, запряженной парою светоносных-белых (иногда — для большей торжественности — заменявших то парою бриллиантовых, то парою огнепламенных) коней. Подводит их поутру ко дворцу Солнца дева Утренняя Заря, уводит ввечеру — Вечерняя Заря. Родственные этому сказания можно найти и у многих других народов, бывших язычников, хотя и не происходивших от одного с нами племенного корня. Так, у немцев существует старинная сказка о восьминогом солнцевом коне, бегающем быстрее ветра с горы на гору, коне с блестящим камнем во лбу — таким ярким, что от него темная ночь превращается в белый день. Есть подобная же сказка и у славян — словаков. Эти последние рассказывают, что некогда была на земле страна, где никогда не светило солнышко. Все обитатели ее давно бы разбежались, если бы у короля не было на конюшне жеребца с солнцем-камнем промежду глаз, рассыпавшим свет во все стороны. Повелел добрый король водить этого чудодейного коня из конца в конец по всему королевству: где проходил конь

— там становился день, откуда родили его — развешивала между небом и землею свои черные полога ночь непроглядная. Вдруг пропал у короля конь, украла его страшная волшебница (олицетворение зимы, похищающей солнце). Ужас овладел несчастною, погруженной во мрак страною. Так и сгинуть бы ей и всем ее жителям во тьме, да нашелся добрый человек: привел похищенного коня. И опять воцарилась в королевстве светлая радость (весна)… Издавна воображение русского простолюдина рисовало весну, возвращающеюся на белом коне. Таким же являлся и Овсень — Новый Год, привозящий первую весть о возврате весны. Празднование древнерусской Коляды — праздник возрождающего солнца — сопровождался (и теперь по глухоморью захолустному сопровождается) песенкой-колядкою, вроде: «Ехала Коляда накануне Рождества, в малеваном возочку, на беленьком (по иному разносказу — «на вороном») конечку! Заехала Коляда, приехала молода, ко Василью (новогоднему святому) на двор» и т. д. В старину эта песня распевалась-выкликалась на Святках даже в стенах Москвы Белокаменной, где, по суровым словам благочестивых, умудренных книжным начетчеством, людей, в это самое время «накладывали на себя личины и платье скоморошеское и меж себя, нарядя, бесовскую кобылку водили».