Народная война

— Вот турки, — говорил он, сожалеюще разводя руками, — ничего не понимают. Ничего, скоро всему обучимся. Кто из вас по-мадьярски читать умеет? — спрашивал Иваныч, как будто те, к кому он обращался, были другой национальности. — Листовки вот от нашей «Партизанской правды». Понимаете?.. — Правды.

— Удивительно, — сказал Пауль, взглянув на меня. — Вы видели его в бою?.. У него на руках умер его товарищ, сраженный пулей, выпущенной в него, может быть, даже одним из этих негодяев. В Устари у него они же повесили жену, мать и бросили в огонь отца… Он был страшен в своей мести там, в бою, казалось, он весь этот мир, — показал Пауль на венгров, — весь этот мир изрешетит из своего автомата, задушит своими руками… И вот уже отошел… Не-ет, они не такие…

Фельдеш перевел свои слова венграм. Они молчали.

— Чудак вы, Пал Палыч, — сказал Иваныч, — то там, а это — тут… Там надо мстить, а тут для меня самое дорогое — правду им рассказать. Вот что главное. Поймут же когда-нибудь, поди…

Он подошел к высокому худощавому солдату с выхоленными усиками и подал ему листовку.

— На, друг, читай да ума набирайся.

«Друг» взял листовку, смял и тут же бросил.

— Темный человек, — пробасил Иваныч, пожав плечами.

Темный человек оказался доктором юридических наук. Это был Неваи Ласло из Будапешта. Около года он уже был в армии, но все еще оставался рядовым, несмотря на звание и степень ученого.

Мы узнали, что среди пленных сорок человек относятся к категории так называемых «неполноценных» венгров. Они были с желтыми повязками на левом рукаве, чем, собственно, и отличались от всех остальных. Мы спросили их — не желают ли они отделиться от «полноценных» венгров в особую группу. Они отказались.

— Почему? — спросил я.

— Мы не считаем себя хуже их, так же как не считаем себя лучше. Мы сыны Венгрии, — ответил за всех один из врачей.

— Почему же они вас считают людьми низшей расы?

— Нет, не они считают.

— Кто же?

— Параг считал.

— Параг? — переспросил вдруг Иваныч. — Что же вы нам раньше не сказали? Мы бы этого самого вашего Парага давно уже на тот свет спровадили… Эх ты, доктор, доктор. Шевелить надо своей ученой мозгой-то. А Хорти? Да мало ли у вас гадости всякой. — Фашизм ваш хозяин-то, вот кто, а голова его — Гитлер. Вот когда до Берлина доберемся, тогда у вас будет порядок…

Условия пленным мы создали в силу наших возможностей неплохие. Все они помылись в нашей партизанской жарко натопленной бане и прожарили одежду в «дезкамере».

Двое суток они ждали расстрела, потом, видимо, надоело ждать. Они стали просить газет. Пауль читал им «Партизанскую правду» и свежие газеты с Большой Земли. Люди стали понемногу веселеть. Иваныч однажды сказал им:

— Не скушно вам без работы-то?

— Скучно. Давайте нам любую работу.

— Ну работа тут у нас одна: фашистов бить. Как на этот счет думаете?

Охотников пока не нашлось. После того, как мы с Паулем закончили официальный допрос пленных и разговоры с каждым в отдельности, мы провели с ними что-то вроде общего собрания. Языки развязывались. Работники редакции выпустили специальный номер «Партизанской правды» и листок с рассказами пленных. Это их приятно взволновало. Венгры выразили желание извиниться перед своими соотечественниками с желтым и повязками на рукавах за идиотские порядки в их стране и восстановить равноправие и единство между собой. Открылся митинг, многие произносили волнующие речи, полные горячей благодарности партизанам. Потом все выстроились. Евреи и «скомпрометировавшие» себя венгры сорвали повязки, бросили их, и мадьяры первыми стали втаптывать повязки в землю. Над толпой взлетели пилотки, раздались возгласы приветствий. Люди трогательно обнимали друг друга и целовались.

Неваи Ласло взобрался вдруг на какой-то ящик и произнес речь. Я видел в нем совершенно преобразившегося человека — живого, энергичного, оратора, который может зажечь сердца толпы. «Да здравствует СССР! Да здравствует свободная Венгрия! Смерть фашизму!» — перевел мне Пауль заключительные слова речи Неваи Ласло. Он первым предложил всем своим соотечественникам не считать себя пленными, а влиться в семью советских партизан, чтобы вместе вести борьбу с общим врагом.

Прошло немного времени. Я взял Неваи Ласло на работу в Политотдел. Он провел очень большую работу и оказал нам огромную помощь в нашей пропагандистской деятельности в тылу врага, особенно в деятельности по разложению войск противника. Он хорошо владел пером и сочинял уже вместе с Паулем Фельдешем замечательные листовки, персональные записки к знакомым, воззвания на венгерском языке. Он же размножал их и на машинке, и в нашей специальной портативной типографии.

Неваи Ласло написал даже брошюру, разоблачающую фашистскую клику Венгрии, предателей народа. В большом разделе брошюры он рассказывал правду о советских партизанах и Советской стране. Мы издали эту брошюру, один экземпляр ее еще и до сих пор хранится в моих архивах.